— Господин Лоджен любопытствовал, нет ли у вас идей относительно того, почему Арбитрес ещё не общались с вами по поводу перехода власти? — спросила женщина, имя которой Святосталь не потрудилась запомнить.
— Мне всё равно, — ответила астропат. — Я занималась своей работой, не более того.
— Со всем уважением, дамуазель, мне не верится, что вас не посещали мысли об этом. Известно, что вы отличаетесь пылкой верой и честолюбием. Вы отмечены собственным призванием, как становится ясно по вашему имени.
Не было ничего необычного для астропата в том, чтобы взять себе после Связывания души новое имя, так или иначе отражающее часть испытанных ими ощущений. Святосталь редко видела металл до того момента; она знала это по смутным воспоминаниям, сохранившимся после того, как в неё ворвался белый огонь.
— Никто со мной не говорил, — резко бросила она, нарушив воцарившуюся тишину. — Никто вообще ни с кем не говорил. Сейчас арбитры в галереях, а больше я ничего не знаю. Наверное, вынюхивают что-нибудь в комнатах Отранто.
— Так вы следите за ситуацией? — с приятным удивлением спросила представительница. — Мастер Лоджен велел мне…
Из слухового ящика раздался мощный треск помех, и женщина, вздрогнув, умолкла. Святосталь спрятала улыбку: она научилась вызывать такие всплески крошечными разрядами ментальной энергии. Это неплохо помогало сохранять преимущество в разговоре.
— Девочка моя, я не сомневаюсь, что ты думаешь, будто занимаешься здесь страшно важными делами. Слышала, как ты назвалась моему ассистенту «представительницей посланника Лоджена». Что ж, если он так взбудоражен насчет передачи власти, пусть явится сюда и сам поговорит со мной. Для официального посланника твой господин как-то уж очень часто прячется на своем маленьком кораблике и очень редко, так сказать, посольствует.
Женщина начала что-то отвечать, но её заглушил очередной «жжж-хррр!» из коробки.
— А до тех пор я, пожалуй, буду помалкивать, — продолжала Святосталь. — Если тебе известна моя репутация, тогда ты знаешь и об этом напыщенном болване Туджике, и о том, что, хоть он и болван, но за нами двоими нет ни одного достойного преемника Отранто. У твоего господина будет достаточно времени поговорить и с нами обоими, и с этой женщиной-арбитром. Когда Лоджен решится на это, пусть попросит меня уделить ему немного времени.
— Мой господин…
Жжж-хррр! Аугметический аппарат Святостали уловил тихую ругань представительницы.
— На этом всё. Убегай поскорее и оставь меня, пожалуйста. Через двадцать семь часов мне нужно отправлять шифрограмму на Авиньор, а из-за тебя я не могу даже расслабиться для необходимого отдыха.
Расширив пси-восприятие, астропат ощутила, как женщина кланяется и размашистым шагом уходит из сада. Хмыкнув, Святосталь зашагала дальше. По правде говоря, её ошеломили Арбитрес, их бурное прибытие и нынешнее затворничество. Разве не все арбитры громилы и идиоты? Бруинанн и эта детектив, которая считала себя такой таинственной — уж точно.
Святосталь была астропатом первой категории, и настало время ей обрести звание, отражающее это. Уже очень давно она должна была стать Мастерицей, и терпение женщины почти истекло.
Мужчина с двухцветной бородой, который так шумно ворвался в оранжерею Мастера и накинулся на неё, уверенно держал себя в руках. Его гнев ясно читался в темных глазах и гортанном голосе, но Торма Иланте довольно быстро заметала, что плечи и руки незнакомца не дрожат, а кричит он хоть и громко, но тщательно выбирает тон. Как же сильно, подумала женщина, ему хочется шагнуть вперед и ударить её стволом дробовика в лицо и грудь, сбить с ног? Он контролировал это, как контролировал всего себя; интересно.
В тираде возникла пауза. Иланте не знала, как после всего этого прозвучит её собственный голос, но он оказался удивительно ровным. Это весьма порадовало женщину.
— Разумеется, я назову себя, господин. Я — дамуазель Торма Иланте, прежде служившая в свите господина капитана Галана Ведриэра из Лиги Черных Кораблей. С недавних пор стала старшей успокоительницей-кандидатом Мастера гидрафурского Бастиона Псайкана. Хотя, кто знает, что будет со мной теперь?
Торма встретила злобный взгляд незнакомца с необходимой долей твердости.
— Что касается моих дел здесь, — продолжила она, смотря мужчине в лицо снизу вверх, как ребенок, и слыша, что за его спиной в оранжерею входят другие арбитры, — то я пришла оплакать Мастера и старого друга. Просто молюсь, прощаюсь и успокаиваю свою душу.
Всё это время арбитр не орал на Иланте, поэтому она ещё немного рискнула.
— Отвечая на ваши самые настойчивые вопросы — да, я понимаю и не пытаюсь оспорить, что арестована, и чьим божественным именем произведен арест. Я очень хорошо осознаю, что совершила, появившись здесь.
— «Мастер и старый друг», — глаза карателя сузились, и агрессивности в его голосе поубавилось. — Ты оплакивала Мастера Отранто, но кого ещё? — Торма, внимательно смотревшая на него, заметила легкое движение головой. — О каком новом убийстве ты говоришь, женщина?
— Она имела в виду только Отранто, Даст. Не было никакой второй смерти, и я считаю, что больше не нужно направлять ей пушку в лицо, — прозвучал женский голос, который было сложнее прочесть, чем речь карателя: уверенное, низкое контральто, но Иланте услышала в нем усталость.
Человек, нависавший над успокоительницей — Даст — ещё секунду целился в неё из дробовика, а затем поразительно быстро развернулся и закинул оружие в чехол на спине панциря. После этого каратель Даст, испуская недовольство, будто клубы пара, отступил от Тормы.
Женщина с усталым голосом прошла мимо него и опустилась на одно колено, чтобы посмотреть Иланте в глаза. Это, решила успокоительница, должна быть арбитр Кальпурния. Насколько она моложе Тормы, на пять лет? Десять? Да нет, вряд ли. Она не разбиралась в знаках различия на плечах Кальпурнии, но решила, что их можно заслужить только ближе к возрасту самой Иланте. От глаза арбитра к непослушным русым волосам тянулась строенная полоска шрамов. Это были старые следы, всего лишь тонкие черточки, но кожа вокруг них выглядела красной и натертой из-за постоянных касаний.
— Вы служили на Черном Корабле, — произнесла госпожа арбитр.
— Да.
— И прибыли на станцию, чтобы служить Мастеру Отранто кем-то вроде адъютанта. Успокоителем, как вы сами это назвали.
— Мастер Башни должен был активно исполнять долг астропата, — ответила Торма, — поэтому он нуждался во мне. Ну, или в ком-то вроде меня, — добавила она, вспомнив горькую встречу с Тикером Ренцем. — Мастеру положено иметь персонального успокоителя в своей свите.
