– А почему бы тебе не поделиться со мной своими догадками? – вкрадчиво осведомилась Хлейна и снова потерлась щекой о плечо Гельда. – Тогда я больше не буду приставать к тебе с глупыми выдумками!
– Я не могу с тобой поделиться моими догадками, моя хитренькая кошечка, потому что твоя приемная мать запретила мне это и взяла с меня клятву этого не делать! – с ласковым сожалением ответил Гельд. – Да я и сам думаю, что тебе лучше о нем не знать и не думать.
– Мой отец не из тех, кем гордятся родичи? – Хлейна печально сморщила нос.
– Он украл твою мать, потому что старый конунг и Гейрхильда никогда не отдали бы ее за такого человека. Ты же знаешь, что они умеют отличить достойных от недостойных?
– Да! – Хлейна обняла Гельда за шею и нежно прижалась щекой к его щеке. Она не хотела, чтобы он заметил, как важно все это стало для нее сейчас. – То, что она выбрала тебя… А скажи-ка мне, – вдруг она передумала и прямо спросила: – Как по-твоему: этот Хагир сын Халькеля – достойный человек?
Гельд вздохнул про себя и подвигал бровями, прежде чем ответить. Он поглаживал руку Хлейны, будто хотел примирить и успокоить, а сам старался сообразить, как отнестись к открытию. Конечно, он и на пиру заметил, что она не отходит от гостя… Должно быть, это не просто любопытство к новому человеку.
– Я думаю, в общем, да, – по частям выговорил Гельд наконец. – Он – Лейринг, и этим многое сказано. Я хорошо знал и его сестру Борглинду, и его тетку Даллу, вдову последнего настоящего конунга квиттов. Они своенравны и упрямы, они всегда поступают так, как сами считают нужным, и никакими доводами их не свернешь с пути. Правда, Хагир похож на умного человека, и возможно, и без чужих советов путь выберет правильный. Я надеюсь. Потому что иначе у него хватит сил натворить бед.
– Но ведь в нынешнем деле он прав? – требовательно спросила Хлейна. – Да, я понимаю, тебе обидно, что он тебя ограбил и убил у тебя семерых, но если взглянуть вообще…
– Вообще я на серебре поклялся, что я на него не держу обиды! – напомнил Гельд. – У него были все основания так действовать, а значит, по-своему он прав. Если уж его вождь попал в плен, он должен помочь собрать выкуп. Его обязывает клятва верности… хотя я, по правде сказать, удивлен, что последний из Лейрингов принес такую клятву какому-то Стормунду Ершистому. Но у него могут быть свои причины. А добывая выкуп, он вел себя настолько благородно, насколько это возможно. Они не убили ни одного человека без необходимости. И он же не знал, что я – родич его сестры.
– Нужно ему помочь, – заявила Хлейна с уверенным упорством балованной девочки, привыкшей, что старшие спешат исполнить все ее желания. Дескать, я так хочу и это должно быть сделано. А как – это вы решайте, на то вы взрослые и умные.
– Наше родство не столь близко, чтобы я подарил ему десять марок серебра, – непреклонно ответил Гельд. – Такого расточительства моя жена, если бы она у меня была, никак бы не одобрила, и ради нее я не могу на это пойти. Ведь когда-нибудь она у меня будет?
– Но что же делать? – обиженно спросила Хлейна.
– А это ты спроси не у меня, а у Фримода ярла. Улыбнись ему, и ради тебя он пойдет на край света. И даже поможет освободить Стормунда Ершистого безо всякого выкупа. Помнишь, он возмущался, что конунг граннов не уймет своего разбойника?
Хлейна немного подумала, потом медленно подняла взгляд на Гельда и улыбнулась. Луна бросала в ее глаза такие таинственные, завораживающие отблески, что Гельд загляделся и даже забыл, о чем они говорят. Из темноты ночи ее глаза светились, вобрав в себя лунный свет, и вся ее смутная в темноте фигура благодаря этим сияющим глазам казалась нечеловеческой, загадочной, манящей и волнующей.
Она встала, но Гельд поймал ее за руку.
– И еще один совет я хочу тебе дать, – тихо добавил он. – Не пообещай больше, чем сможешь исполнить. Прекрасные девы имеют такую недобрую склонность, а доблестным героям это обходиться больнее, чем они показывают. Запомни, пожалуйста.
Хлейна молчала, и ее огромные в полутьме зрачки мягко «дышали», словно вбирая в себя мудрость земли и излучая свет небес. Потом она наклонилась, поцеловала Гельда и ушла в дом. Он остался сидеть на бревне, глядя на дверь, за которой она скрылась. Она совсем выросла, девочка, которой он в таком множестве рассказывал «лживые саги» о троллях и великанах, дарил подарки и которую любил, пожалуй, больше, чем саму фру Гейрхильду. Но вот она выросла и из девочки стала женщиной. Может быть, она затевает опасное дело, а он ее поощряет, вместо того чтобы отговаривать. А впрочем… отговоришь ее! Хлейна – мягкая, как шелк, нежная, как хвостик беличьей шкурки. Но где-то в глубине ее существа прячется твердость кремня и упорство воды, которая через любой завал рано или поздно промоет себе путь. Если она чего-то захотела, если она сделала выбор, остановить ее так же невозможно, как загнать воду родника назад под землю.
Усадьба Роща Бальдра получила свое название не случайно: на вершине пологого холма, где на обращенном к морю склоне стояла усадьба, шумела на утреннем ветру березовая роща, посвященная богу весеннего пробуждения. Роща была самым высоким и самым светлым местом в округе; перед ней приносились жертвы на Середину Зимы и взвивались до самого неба костры на Середину Лета, в ней шумели весной «кукушкины гулянья» молодежи, а осенью именно здесь колдунья с воплями и рыданием провожала в Хель умершего Бальдра. Ни единой веточки нельзя было сломить с деревьев, посвященных богу весны, и даже преступник мог найти здесь защиту. Над вершиной холма почти всегда дул ветер, и оттого священная роща от весны до осени шептала, шелестела, посвистывала, давая знать, что он здесь, добрый и светлый бог, миротворец, умножающий жизнь.
Солнце только вставало, низину у подножия холма заполнил белый туман. Воздух холодел, намекая на скорую осень. Круглые, часто плетенные сети паутины, висевшие меж высокими пожелтевшими стеблями травы, были тесно унизаны беловатыми каплями росы и оттого бросались в глаза. Хлейна старательно обходила их, чтобы не потревожить жемчужные сети – как брызнет на тебя, так узнаешь, до чего холодная эта красота! От прикосновения влажной капли по коже мгновенно пробегала дрожь, и Хлейна прятала руки под темный плащ из плотной шерсти. На ходу под плащом мелькало что-то яркое, праздничное, и оттого сама девушка казалась каким-то особенным живым цветком или ягодой, притаившейся под увядшим листком.
Хлейна поднималась к роще Бальдра, вглядываясь в полутьму между белых стволов. Она искала Фримода ярла, чтобы поговорить с ним пораньше и чтобы потом он мог сразу объявить свое решение матери. Но зевающий Стюрвиг Бородач, которого она встретила в кухне, сказал ей, что Фримод ярл уже ушел из спального покоя. В гриднице и во дворе его не оказалось, но Хлейна знала, где его искать.
