Он протянул руку, сомкнул пальцы вокруг ремня дробовика и выволок его из-под тела охранника. Ствол испещрили следы кислоты, но он улыбнулся, обнаружив после беглого осмотра, что спусковой механизм не пострадал и оружие заряжено.
Финн щелкнул затвором, размышляя над сложившейся ситуацией.
Он оказался в ловушке в мире, омываемом едкими кислотными бурями, в подземной тюрьме, которую быстро наполняла кислота.
Эреб сказал, что он устроит ад любому, кто его найдет…
«Ну, в этом он прав», — подумал Финн и недобро усмехнулся.
За Каэроградом и плодородными равнинами, там, где северная земля забирается в голодную пасть зимы, есть место под названием Намгород. Долгое время в нем правили люди, но потом им стало невмоготу, и они уступили его дикой природе. Даже летом не рада человеку северная земля — ни крутые каменистые холмы, ни лесочки, ни лощины с ручьями, замерзающими на девять месяцев в год. Зимой север отхаркивается на Намгород снегом, как туберкулезник кровью, и местность становится смертельным врагом всему живому и теплому. Люди знали это, когда возводили Намгород, знали каждую зиму, пока боролись за него, а когда отдали на милость снега и льда, поняли, что настоящей владычицей здесь может быть только зима.
Теггет пришел в Намгород незадолго до блистающей зимы. В воздухе уже пахло морозом: запах и вкус у него, как у ледяного камня.
Теггет был охотником за головами. В летние месяцы на севере укрывается немало преступников, дезертиров и беглых каторжников, поэтому тамошние тропы Теггет знал неплохо. Только сезон охоты закончился шесть месяцев назад, и те беглецы, кому не хотелось замерзнуть насмерть, уже попробовали удрать через равнины, но в большинстве своем угодили в лапы профессионалов, вроде Теггета.
Охотнику за головами, особенно такому умелому и опытному, как Теггет, не пристало забредать в северную глушь в это время года, но у Теггета имелись веские причины. Во-первых, вознаграждение — столько за три удачных сезона не заработать. Во-вторых, дорогой бодиглав с самоподогревом, доставшийся по случаю. В-третьих и в-главных, сам заказ. Род занятий сделал Теггета изгоем. Вельможи и сановники, высшее общество Каэрограда, считали его необходимым злом. Здорово, что этот заказ исходил от самого регента. Теггет предвкушал, как вырастет его авторитет: он получит новую должность, возможно, даже придворным станет. «Лоуэн Теггет, охотник за головами его превосходительства регента».
Работал Теггет в одиночку. Он объяснил это регенту и возражений не услышал. Регент, в свою очередь, объяснил, что заказ особенный и дело очень деликатное. Обращался он вроде бы к Теггету, а смотрел в сторону, словно от охотника за головами дурно пахло. О заказе следовало помалкивать, огласка будет стоить Теггету награды. Регент намекнул и на другие штрафные санкции, оговорил дополнительные условия.
Теггет о своей работе не болтал — он просто выполнял ее. Наверное, поэтому люди регента выбрали его. Ну, репутация свою роль тоже сыграла. Сам Теггет о своей работе не болтал, зато болтали другие. Молва сделала Лоуэна Теггета знаменитым убийцей.
Когда до Намгорода осталось около километра, Теггет заглушил движок мотоцикла и пошел пешком. За глушитель к своему байку он на черном рынке отдал целое состояние, но испытывать судьбу не хотелось. Теггет застегнул армированную куртку, достал из багажника охотничий лазган и выпустил на волю двух лучших псибер-манков. Псиберы расправили металлические крылья и закружили над вершинами деревьев. Оба были как небольшие ястребы-пустельги из стали и керамита. Теггет надавил на свою левую скулу — в искусственном левом глазу появилось полиэкранное изображение того, что видели псибер-манки.
В Намгороде царила тишина. Среди осыпающихся черных руин выделялся остов огромного строения, брошенного на милость ветров. Куда ни глянь, все запорошил снег. Тяжелое темное небо напоминало закопченное стекло, на западе гирляндой фонариков зажглись первые зимние звезды.
— Где ты? — прошептал Теггет.
— Если бы меня… — Пытаясь успокоиться, Павлов Курц, регент Каэрограда, прочистил горло. — Госпожа, если бы меня уведомили о вашем визите, я подготовил бы куда…
Ольга Караманц подняла руку: тише, мол.
— Не извиняйтесь, регент. От вас мне нужно немного, торжественный прием с соблюдением формальностей в число моих требований не входит.
— Простите, госпожа, но система Колдруса — сущее захолустье. Вниманием нас не балуют. Официальные визиты — редкость, особенно если дело касается августейшей особы вроде канониссы ордена святой великомученицы. Экклезиархия затребует конференцию, чтобы побеседовать с вами о вере, и…
— Это не официальный визит, — перебила Сестра Битвы, которая стояла слева от канониссы.
— Вам уже объяснили, что дело тут личное, — добавила сестра, ожидавшая у двери.
Курц открыл рот, чтобы заговорить, но тотчас закрыл его и сел на место. Неладное он почуял, едва ему доложили о прибытии гостий. Канониссы вроде Ольги Караманц на планету вроде Колдрус Прайм от нечего делать не заглядывают. Они не прибывают тайно и не проскальзывают в покои регента с черного хода в сопровождении всего двух сестер. Ни свиты, ни большого эскорта — три женщины в черных плащах, под которыми угадываются доспехи.
Лицо канониссы Караманц, насколько Курц смог рассмотреть под вуалью, удивляло молодостью. Черты правильные, тонкие, едва ли не девичьи. Ее возраст регент не определил, но голос казался тысячелетним: так сухо и мягко он звучал.
— Вы знаете, в чем здесь дело? — спросила канонисса.
Курц кивнул:
— Дело… ну, касается злодея-еретика.
Сестры Битвы, сопровождавшие канониссу, были куда выше и крепче своей госпожи. Они стояли, сложив руки на животе, их лица скрывала вуаль, свисающая с черных клобуков. Канонисса представила их как сестру Элиас и сестру Бернадет, только кто есть кто, регент не запомнил.
— Злодея-еретика, — повторила не то Элиас, не то Бернадет.
— О происшествиях вы считали нужным сообщать с особой осторожностью, по экуменическим каналам, — напомнила не то Бернадет, не то Элиас. — Следовательно, вы поняли, насколько щекотлива ситуация.
— Я… да, понял.
— Тем не менее, наш визит вас удивляет?
Курц снова откашлялся, подошел к буфету и взял бокал амасека. Неожиданный визит сорвал ему ужин с представителями торговой элиты. Курц даже не снял мантию с вычурными символами гильдии и торговых союзов, покровителем которых он являлся. Он пригубил амасек, и тепло алкоголя растеклось по телу, прибавляя ему решимости.
