Он ничего не мог ответить, и слова утешения не приходили в голову.
– Как вы встретились? – спросил Кирк. Ухура вытерла глаза.
– Давным-давно. Это было мое первое назначение на Планету Двойного Рассвета. Она была там младшим дипломатом в йауанской миссии.
– Дипломат? – изумился он. – Не танцовщица? На ее лице почти появилась тень улыбки.
– Танцовщица, певица, дипломат, – сказала Ухура, – Закат Энниена вся была в этом. Она считала, что все дипломаты должны быть такими. Она говорила… она говорила, что это позволяет ей быть более гибкой.
– Так и есть, – подтвердил Кирк тоном знатока. Он подумал о тех напыщенных дипломатах, с которыми сталкивался, и о бесконечных дипломатических церемониях, в которых его обязывали принимать участие. Что бы он тогда не отдал за присутствие такой, как Закат Энниена. Ухура продолжила.
– Мы обменивались песнями. В течение двух лет, которые провели вместе, мы вспомнили все песни, какие когда-либо знали. Она даже обучила меня некоторым из старых баллад Йауо.
– Слышал я что-нибудь из этого? Ухура часто пела для себя и чтобы развлечь команду, Кирк пытался вспомнить какую-нибудь из песен, в которой он мог бы распознать йауанские корни.
– «Баллада об Облакоподобной в-Энниен»? – предположила лейтенант.
Название подхлестнуло его память. Когда он, вспомнив, улыбнулся, Ухура тоже понимающе ответила ему улыбкой.
– Да, я вижу, вы помните:
– Устное творчество, – подтвердил он. – Йауанская версия «Харри Мад»!
Внезапно одна мысль задела его.
– Почему «в-Энниен»? – спросил он. – Все имена, которые я здесь когда-либо слышал, были – «… Энниена» или других мест.
– Это трудно объяснить, капитан. У йауанцев есть более ста песен. Об Облакоподобной, и некоторые из них называют – «Облакоподобная Энниена», а некоторые – «Облакоподобная в-Энниен». Это была одна из немногих, которую мне удалось перевести наиболее близко к тексту. Большинство из них впитало в себя настолько разнообразные культуры, что они бессмысленны для человека, если он не владеет йауанским. Я иногда пою некоторые из них на йауанском, так как их мелодии прекрасны.
Она напела отрывок из песни, и Кирк понимающе кивнул, он уже слышал ее раньше, и лейтенант не преувеличивала красоту мелодии.
– Вы говорите на нем? Я имею в виду йауанский?
– Закат научила меня, и я сохранила его знание, чтобы мы могли общаться без проблем при следующей встрече. Ухура беспомощно развела руками. – Мы время от времени поддерживали связь, и я так обрадовалась, когда пришел приказ взять курс на Йауо. Я хотела… я хотела…
– Так же, как и я.
– Капитан, нельзя ли сделать хотя бы одно исключение в карантине? Я хотела бы быть там, с ней.
В ее глазах появилась надежда. Кирк ненавидел себя за то, что ему придется отказать, но приказ есть приказ к тому же не будет ничего хорошего, если лейтенант Ухура увидит свою подругу в том состоянии, в котором она сейчас.
Кирк покачал головой.
– Если бы я мог что-то сделать… – сказал он.
– Если бы хоть кто-то мог что-нибудь сделать… – ее голос поник. Она снова вытерла свои глаза – Я должна возвращаться на мостик.
– Мичман Ацуэла может сейчас позаботиться об этом, – заверил ее Кирк, – Спасибо, капитан. Мне хотелось бы побыть одной.
Кирк понял это как намек на окончание разговора. Он, молча с сочувствием, пожал ей руку и вышел. За собой он услышал первый хрустальный звук черелианского инструмента, и затем полились слова чужой песни, возможно, это был йауанский, это могла быть молитва к богу о спасении жизни Закату Энниена.
Двери лифта закрылись… Мысленно присоединяясь в молитве к лейтенанту, Кирк вернулся на мостик.
Спок закончил обработку информации Маккоя и, сменившись с дежурства, ушел в свою каюту поразмышлять о только что проявившейся, доселе неизвестной ему грани характера доктора. У Маккоя не существовало никаких видимых причин, для того чтобы настаивать на обработке информации Споком, потому что такую работу мог сделать любой техник. Конечно, доктор придерживался логики не более чем любой из людей на борту «Энтерпрайза», но Споку показалось очень важным поразмыслить над тем, почему все-таки Маккой обратился к нему со своей просьбой.
Была также и более существенная проблема – ухудшающееся с каждым часом моральное состояние членов, команды корабля. Споку казалось, что иррациональность в поведении людей возрастет пугающе быстро. Маккой со своими уникальными манерами немедленно выдал бы по этому поводу что-нибудь, типа «доработались».
«Возможно, оба эти вопроса связаны друг с другом, – думал он, – а требование Маккоя является симптомом ухудшения его морального состояния желание делать что-либо без всякой причины, просто для того, чтобы делать».
Ему было знакомо такое поведение людей.
Действительно, такие симптомы могут быть очень заразными, и, вероятно, причина кроется в йауанском бедствии. Даже Командование Звездного Флота выбрало для назначения на «Энтерпрайз» доктора Эван Вилсон, шаг, если и имеющий под собой основания, но, тем не менее, являющийся достаточно странным. Голос, донесшийся из-за двери, вывел его из состояния задумчивости.
– Мистер Спок? Это лейтенант Ухура, сэр. Пожалуйста, не могла бы я переговорить с вами?
– Входите, лейтенант, – откликнулся он с внезапным интересом.
Она вошла в комнату ровно настолько, чтобы дать возможность дверям сдвинуться у нее за спиной.
Спок был восхищен ее выдержкой на мостике несколько часов назад при обстоятельствах, которые у большинства землян вызвали бы бурный эмоциональный всплеск, по потенциалу сравнимый с этим качеством у представителей цивилизации Спока с планеты Вулкан. Даже сейчас она продолжала уверенно контролировать свои эмоции.
Он предложил лейтенанту стул и после того, как она присела, устроившись за столом, сел напротив, чтобы быть лицом к собеседнице.
Какой-то момент, прежде чем начать, она задумчиво смотрела на Спока.
– Мистер Спок, могу ли я попросить вас о том, чтобы этот разговор остался между нами? – прежде, чем он смог что-либо сказать, она быстро добавила:
– Могу заверить вас, сэр, что это никоим образом не касается безопасности «Энтерпрайза» или любого из находящихся на его борту.
– В этом случае у меня нет никаких причин выносить этот разговор за пределы моей каюты.
Похоже, этот ответ удовлетворил Ухуру. Она продолжила:
– Я… Я обещаю объяснить вам причины моего поведения, но прошу вас прежде ответить на мой вопрос.
«Очаровательно», – подумал про себя Спок, вслух же сказал:
– Пожалуйста, продолжайте, лейтенант.
