Король Атрески почувствовал, как рука Меган поднимает его подбородок. Ее лицо находилось очень близко, в глазах стояло глубокое сожаление.
— Я так долго мечтала о том, как мы будем жить вместе, — тихонько промолвила она.
— Я тоже.
— Даже после того, как я узнала, что Атреска отделилась, мне хотелось верить, что ты к этому непричастен. Но оказалось, что это дело твоих рук. Мне не оставалось ничего другого, как принести обет верности в первую очередь Конкорду, а не Атреске.
Юран улыбнулся и протянул руку, ему хотелось дотронуться до нее. Но женщина отпрянула от его прикосновения, и по ее щеке покатилась первая слеза.
— Все, что связано с тобой, остается моей величайшей гордостью и величайшим триумфом, — ласково сказал Юран. — Не совершай ошибок, которые допустил я.
— Несомненно, она будет более внимательно слушать своих наставников, — буркнул Джеред и, помолчав, обратился к спутнице: — Меган.
Тон казначея заставил Юрана нахмуриться и вопросительно взглянуть на Меган, которая выпрямилась и отступила на шаг.
— Ты должен прочитать приказ, — напряженно произнесла она, словно эти слова дались ей с трудом — Прости.
— Не извиняйся, — покачал головой Юран. — Ты знаешь, в каком-то смысле это для меня даже облегчение. А то ведь боюсь, что я не в безопасности даже в собственном дворце.
Он перевел взгляд на пергамент, сломал печать Конкорда, развернул свиток и прочел декларацию об установлении власти Конкорда над Атреской, с указанием имени нового маршала-защитника, который будет управлять страной. Сам он упоминался в документе в качестве низложенного правителя, чью судьбу предстояло определить согласно закону и предписаниям Адвоката. На губах Юрана невольно появилось подобие улыбки — грамота почти слово в слово повторяла ту, что он вручил низложенному королю Атрески двадцать лет тому назад.
— Видно, и вправду кое-что в Конкорде никогда не меняется, — промолвил Томал Юран.
Но когда прочел написанное ниже, слова замерли у него на устах.
— Кое-что меняется, — проворчал Джеред.
Юран покачал головой и снова уставился на поразившие его строки. В желудке сжался ледяной ком, и на какой-то миг перед глазами все расплылось.
— Так не должно быть! — попытался возразить он, цепляясь за ускользающую надежду. — Это не соответствует традиции Конкорда. Я ведь знаю, как это бывает. Все знают! Низложенному правителю предоставляется выбор. Клятва верности, не просто…
— Ты не низложенный правитель некогда независимого государства, — оборвал его Джеред. — Ты изменник Конкорда, узурпатор, самозванно провозгласивший себя королем одной из подвластных Конкорду земель. На тебя эти традиции не распространяются.
Сердце Юрана билось так громко, что он почти не слышал слов Джереда. Он чувствовал, что его бьет дрожь, но ничего не мог с этим поделать. Юран снова посмотрел на пергамент, потом на Меган, которая, в свою очередь, глядела на него. Губы ее тоже дрожали.
— И ты подписала это? — Он указал на подпись Меган под приказом о его казни.
— Я исполнила то, что велит мне судьба, — глухо проговорила она. — Стража, уведите короля Юрана.
Воины слева и справа двинулись к нему. Юран пытался сохранить достоинство, но едва плеч коснулась чужая рука, как остатки мужества покинули его, сметенные половодьем страха. Он ухватился за последнее, что у него было, — раньше он надеялся за это купить себе свободу, а теперь мечтал выторговать хотя бы жизнь.
— Вы не можете так поступить со мной! Я нужен вам живым! Вы не знаете, почему устоял Цард!
Стражники подталкивали его к двери. Он уже не видел Меган и Джереда, но знал, что они смотрят ему в спину.
— Только я могу вам помочь! Они хотят вернуться, чтобы закончить дело, и вам не хватит сил не только победить, но и отбиться. Ни у кого не хватит! Даже ваши драгоценные Восходящие не смогут остановить то, что он выпустит на волю…
По короткому приказу Джереда солдаты остановились и развернули Юрана лицом к нему. Казначей подошел и сильно сжал его челюсть крепкими пальцами. Он заинтересовался, и Юран усмотрел в этом свой шанс.
— Или вы гарантируете мне смягчение приговора, или я ничего вам не скажу. Сохраните мне жизнь, и я помогу вам…
После недолгого размышления Джеред едва заметно кивнул.
— Кого ты имел в виду, когда сказал «он»? — спросил казначей.
* * *
Зал заполняли мертвецы. Хуран на шаг отступил. Да и кто бы не попятился, увидав такое. А ведь это была главная сила его войск. Сила, которой предстояло пройти победным маршем по обломкам Конкорда, гоня перед собой в ужасе разбегающиеся остатки его армий.
Так, во всяком случае, уверяли Хурана.
Короля Царда уверяли и в том, что эти воины будут нести его знамя и провозглашать его имя без страха и сомнения. Идеальные солдаты, слепо верящие и без раздумий подчиняющиеся. Великая сила, голос которой, пусть пока еще не столь громкий, обещал грозно зазвучать. Понять, какие возможности это сулит, было совсем несложно.
Все так, однако правда состояла в том, что по-настоящему эта сила принадлежала не ему. А человек, который вернул это воинство к управляемому подобию жизни и держал его под контролем, обладал возможностями, находившимися за пределами понимания Хурана. Его привел к королю Томал Юран в качестве подарка своему покровителю, но чем мог обернуться этот дар для Царда?
— Разве это не прекрасно? — спросил Гориан.
— Что? Танец мертвых? — вопросом на вопрос откликнулся Хуран.
Гориан, стоявший рядом с ним, не боялся.
— Несомненно, несокрушимость этой армии придает ей красоту. Она способна маршировать без отдыха, сражаться дни и ночи напролет, не ведая ни страха, ни усталости. Идеал дисциплины и преданности, недостижимый ни для одного из хваленых легионов Конкорда. Никто из этих бойцов не думает о себе, о своей семье — у них нет других целей, кроме назначенных тем, кто посылает их в бой. Это несравненная боевая сила. И если их будет много — они непобедимы.
— Но ведь они дерутся, не ведая ни чести, ни любви. Ни преданности, ни веры. Их не воодушевляет возможность погибнуть, сражаясь за своего короля. Верность — вот стержень любой армии, без которого она ничто.
— Ты находишься в плену устаревших суеверий, мой король, — коротко рассмеялся Гориан. — Нет ничего слаще второго шанса. И ничего хуже страха этот шанс упустить. Мы обладаем всей полнотой власти над каждым из этих мертвых людей. Они сделают для нас все. Разве это не верность?
Хуран поежился. День снаружи был теплым, но здесь, глубоко в сердце его замка, сохранялся холод. Он неотрывно смотрел на мертвых, стараясь подавить в себе отвращение. Король не мог отделаться от навязчивого ощущения неправильности происходящего… Очевидное восхищение Гориана делом своих рук лишь усугубляло это чувство.
