Ознакомительная версия.
Вол начал зловещий путь. Воин рядом, тело другого — сзади, в повозке.
Процессия замерла через десять шагов, ибо некий жирный коротышка в красном жилете встал на пути вола. Каладан Бруд поднял глаза и нахмурился.
Коротышка с удивившим всех изяществом поклонился и отошел в сторону.
Бруд промолчал, попросту вновь заставив вола двинуться.
* * *
Говорили, что он спас Даруджистан. Один раз, годы назад, и теперь снова. Лорд Отродья Луны, прошедшей ночью опустивший наземь темноту, темноту и холод, погасивший бушевавшие пожары. Каким-то образом выдавивший жизнь из разбушевавшихся сил разрушения. Спасший всех. Говорили, он одной рукой изгнал демонических Псов. Говорили, в момент его гибели разорвалось сердце луны. Доказательство до сих пор висит в небе.
Кто его убил? Никто не знал точно. Слухи о возвращении Ворканы разожгли молву о темном предательстве. Контракт с малазанами. Слепая ярость какого-то бога. Одно ясно: смерть его была предопределена. Разве не высыпали поклонники Дессембрэ из своего капища? Не пришло ли время Повелителя Трагедии? Ох точно, ох уж точно.
Так что люди без всякого зова выходили на улицы. Вставали вдоль пути Каладана Бруда, ожидая прохода воина, вола и телеги. За ним следили в молчании; когда процессия проходила мимо, люди шли следом. Целая человеческая река.
В то утро Даруджистан не походил на обычный город. Не выкрикивали цены коробейники. Рынки остались закрытыми. Рыбачьи лодки не ушли вдаль по зеркальным водам озера. Не кружили крылья мельниц. Из каждого храма доносился звон колоколов. Разноречивый, звучный, словно ломаное эхо. Как будто город обрел голос и голос его полнится хаосом горя, говоря за каждого из горожан, за жрецов и жриц, даже за богов в храмах.
Под колокольные звоны Великие Вороны взлетали в закопченное небо, кружились над крышами, создав свой мрачный эскорт — хоровод. Скоро их были целые тысячи. Они кружили темной массой, словно призванные принести тьму в Даруджистан, укутать тело города саваном.
Около Непосед некий мечник замер и повернул искаженное лицо на звуки несогласной колокольной музыки, к птицам. Если и было написано что-то в его глазах, увидеть было некому.
Он повернул к Даруджистану спину и продолжил путь. То, что идти ему некуда, в тот миг значения не имело. Одиночество всегда находит себе тропу, ибо иначе ему придется разделить груз других людей. Неприкаянность — не особо приятная компания для навеки потерянных, но другой они не знают.
В тот же миг другой человек, закованный в кольчугу, сидел в таверне Непосед. Мысль о присоединении к процессии показалась ему слишком… невыносимой. Каллор презирает похороны. Прославление неудач. Низменная панихида. Все живые вынуждены предстать перед ухмыляющимся ликом смерти. Нет? такое не для Каллора.
Он предпочел бы пнуть сранорожую уродину прямо промеж гребаных глаз.
Таверна опустела — похоже, никто не разделяет его чувств. И хорошо. Ему всегда хорошо наедине с собой.
Так он твердил себе, уставившись на краденую кружку дрянного эля и слушая адские звоны, слушая карканье стервятников — переростков. Слишком знакомый хор. Смерть, разрушение, горе. — Слышала? — бросил он кружке. — Они играют нашу песню.
* * *
Дымка вошла в «К’рул-бар» и обнаружила, что он пуст, только сгорбленная фигура историка сидит на привычном месте. Он смотрел прямо в старую, выщербленную столешницу. Дымка подошла и посмотрела на него. — Кто на этот раз умер?
Дюкер не поднял глаз. — Не «кто», Дымка. Скорее «что». Что умерло? Думаю, оно больше, чем мы можем понять.
Она не сразу спросила: — Хватку проверял?
— Она ушла четверть звона назад.
— ЧТО?!
— Сказала, что вернется.
— И что? Это все, что она сказала?
— Еще кое-что. Насчет каких-то «треклятых браслетов». — Он наконец-то поднял взор, как всегда мрачный. — Сядь, Дымка. Прошу. Не люблю быть в одиночестве. Не сейчас. Она вернется.
В этот миг наверху оглушительно зазвонил колокол. Малазане даже присели.
— Боги подлые! — ругнулась Дымка. — Кто на колокольне?
Дюкер нахмурился: — Здесь еще только Сциллара. Подозреваю… — Он замолчал, и взгляд стал еще мрачнее.
Дымка шлепнулась на стул. — Пусть поскорее устанет, или я пойду наверх.
Они сидели, слушая трезвон. Дымка смотрела на Дюкера, удивляясь его нарастающему унынию. А потом ее саму как ударило: — Я думала, мы отвязали колокол!
— Точно. Он в погребе.
— Ох.
Неудивительно, что он словно привидение узрел.
* * *
— Задумал ему голову отрубить? — поинтересовалась Семар Дев.
Карса Орлонг стоял над трупом убитого им Пса. Услышав вопрос, он хмыкнул: — Может, кухонным ножом? Смотри, мой клинок увяз в спинном хребте. Это словно дерево рубить.
Семра почувствовала, что дрожит, и решила, что это утомление. — Они твои дочери, правда?
Карса поглядел на девушек, которые стояли молча, изучая его, выжидая. — Однажды я изнасиловал мать и дочку.
— Ах, какой молодец.
— Это было мое право.
— Забавно.
— Что?
— Идея «права». То, как часто провозглашение права приводит к отнятию прав у других людей. И всегда все решает тот факт, что у кого-то меч длиннее.
— Я выиграл право, когда убил их мужчин. Это была племенная война, Ведьма. — Он помолчал. — И я был молод.
— Боги подлые, ты показываешь, что у тебя появились сожаления?
Тоблакай отвернулся от мертвого Пса, окинул взором дочерей. — Я много о чем сожалею… Но не об этих двух.
— А если у них другое мнение, Карса?
— Почему бы? Я дал им жизнь.
— Думаю, — бросила Семар, — что никогда тебя не пойму. — Она тоже поглядела на дочерей. — Они знают, о чем мы беседуем? Конечно, нет, откуда им выучить языки Семиградья. Так чего ты ждешь, почему не поговоришь с ними?
— Я жду, — ответил он, — того момента, когда мне будет что сказать.
В этот миг на улице появилась еще одна женщина. Ее взор был устремлен на Карсу Орлонга. — Тоблакай, — сказала она, — у меня к тебе послание. — Она говорила по-малазански.
— Не знаю тебя, — ответил Карса на том же языке.
— Наши чувства взаимны, — фыркнула она, — но давай не будем грубыми. — Она помедлила. — Хочешь, я расскажу послание в тайне, или могу выкрикнуть при всех.
Карса бросил Семар Дев озадаченный взгляд: — Я рассказывал тебе, Ведьма, что малазане мне по душе?
— Да, — ответила он со вздохом.
— Тебе не нужно кричать, малазанка. Но не нужно и прятаться в угол. Передай таинственное послание, но сначала скажи, от кого оно.
Ознакомительная версия.
