Ознакомительная версия.
Вифал же направился в старую кузню – делать то, что нужно сделать.
За спиной завывал в небо Увечный Бог.
Ужасный, жуткий звук – вопль бога. Такой, какого он не хотел бы услышать никогда.
В кузнице Вифал нашел старый молот и приготовился уничтожить то, что однажды сотворил. Хотя, как подумал он, кладя меч на покрытую ржавчиной наковальню, изучая покрытое кровью лезвие, на самом деле такое невозможно.
Миг спустя оружейник поднял молот.
И опустил.
В плащанице сумерек пришла она
И присела отдохнуть
У Ворот Безумия.
Там, где живое играет со смертью
Хохоча надсадно
У Ворот Безумия.
Там, где смерть живое дразнит
Сказками о суете сует
У Ворот Безумия.
Малое дитя взяла она и бросила
На запятнанный алтарь
У Ворот Безумия.
«Вот (воскликнула она) что нам следует свершить
С верой и смирением
У Ворот Безумия».
И дитя в ночи заплакало
Возвещая появление
У Ворот Безумия.
Не об этом ли мечтали мы –
О дарах страдания
У Ворот Безумия?
Ты посмеешь ли взглянуть на новый лик судьбы
Нашептать напевы ужаса
У Ворот Безумия?
Ты возьмешь ли многозубый ключ
Чтобы выполз червь грядущего
Из Ворот Безумия?
Сыну расскажи ты сказку суеты
Об игре со смертью расскажи
У Ворот Безумия.
Ну, а мы всё слышали, всё знаем
Вышли мы давно
Из Ворот Безумия.
Молитвы для детей,
Маскированные Монахи с Кабаля
Звяканье цепочки пробудило Нимандера Голита, вырвав его из царства ужаса и утомления. Он уставился на грязный потолок комнатушки, сердце колотилось в груди, тело источало липкий пот, уже пропитавший одеяла. Этот звук… он кажется таким реальным… Он снова услышал его и широко раскрыл глаза. Свист, странное лязганье! Снова свист, словно цепочка крутится. Он сел. Снаружи спит жалкий городок, погрузившийся в безысходную, безлунную тьму. Но… звук доносится с улицы, что под окном.
Нимандер встал с постели, прошел к двери, вышел в холодный коридор. Хрустя пылью и песком, прошлепал босыми ногами по прогибающимся ступенькам.
Вышел на улицу.
Да, ночь темнее глубокой ямы, и это не сон. Не может быть сном.
Свист цепочки и тихий звон заставили его развернуться кругом. Он увидел выходящего из мрака Тисте Анди. Чужака. Нимандер сипло вздохнул.
Чужак крутил цепочку в поднятой руке; на каждом конце цепочки были кольца.
– Привет, Нимандер Голит.
– Кто… кто вы? Откуда знаете мое имя?
– Долгим был мой путь к Острову Трясов – они наши родичи, ты знаешь об этом? Подозреваю, что знаешь. Но они могут подождать, они не готовы. Возможно, никогда не будут готовы. В них не только кровь Анди. Еще Эдур. Возможно, даже Лиосан, уж не упоминая о людях. Пустяки. Оставим Полутьме ее островную… – он хохотнул, – империю.
– Чего вы хотите?
– Тебя, Нимандер Голит. И твоих сородичей. Иди, собирай их. Пора выступать.
– Как? Куда?
– Ты что, дитя? – разочарованно сказал чужак. Кольца звякнули, цепочка туго намоталась на указательный палец. – Я здесь, чтобы повести вас домой, Нимандер Голит. Всех вас, потомков Аномандера Рейка, Чернокрылого Лорда.
– Но где дом?
– Слушай меня! Я проведу вас к нему!
Нимандер вытаращил глаза и сделал шаг назад: – Он не желает…
– Не имеет значения, что он желает. И даже то, что я желаю. Ты еще не понял? Я ее Глашатай.
«Ее?»
И тут Нимандер закричал, сильно ударившись коленями о мостовую. Руки его метнулись к лицу. – Это… это не сон?!
Незнакомец оскалился: – Можешь хранить верность кошмарам, Нимандер. Можешь вечно пялиться на руки и видеть на них кровь. Мне плевать. Она была безумна, как ты и сказал. И опасна. Скажу тебе: я оставил бы тело на улице, даже если бы она была еще жива. Но хватит об этом.
Иди, приведи родичей. Быстрее, Нимандер, пока Темнота еще держит остров.
И Нимандер вскочил на ноги, поспешно возвращаясь в убогую гостиницу.
«ЕЕ Глашатай. О, Мать Тьма, ты призовешь нашего отца, как призываешь нас?
Но зачем?
Что же, пусть будет так. Да. Наше изгнание – о Бездна! – наше изгнание подходит к концу!»
Скол ожидал на улице, крутя цепочку. Жалкий сброд. Нимандер лучший среди них. Что же, сойдут и эти. Он не врал, говоря, что трясы не готовы.
Собственно, это единственная истина, которую он сказал этой ночью.
«Как поживаешь в Летерасе, Сильхас Руин? Готов поспорить: невесело.
Ты не таков, как твой брат. Никогда не был таким.
О, Аномандер Рейк, мы найдем тебя. И ты дашь ответ. Нет, даже бог не может попросту пройти мимо, избежав ответственности. За предательство.
Да, мы тебя отыщем. И покажем. Покажем, каково это».
***
Рад Элалле нашел отца сидящим на выщербленном погодой валуне, в начале ближайшей к селению долины. Вскарабкался и присоединился к Удинаасу на согретом солнцем камне.
Теленок ранага отбился от матери и всего стада и жалобно мычал, блуждая по дну долины.
– Можем попировать, – предложил Рад.
– Можем, – отозвался Удинаас. – Если у тебя нет сердца.
– Нам нужно жить, а чтобы жить, нужно есть…
– И, чтобы жить и есть, нужно убивать. Да, да, Рад, я все знаю.
– Надолго ты останешься? – спросил Рад, и вздох застрял в горле. Вопрос выскочил сам собой – ни он, ни отец не решались задать его.
Удинаас бросил ему удивленный взгляд и снова начал следить за теленком. – Она скорбит, – сказал он. – Она скорбит так глубоко, что горе доходит до меня через все расстояния. Расстояния – ничто. Вот что случается, – добавил он без следа печали, – от насилия.
Рад решил в этот миг, что на лицо отца слишком страшно смотреть, и тоже перевел взор на далекого теленка.
– Я рассказал Онреку, – продолжал Удинаас. – Должен был. Просто чтобы… изгнать горе, прежде чем оно сожрало бы меня. А теперь сожалею.
– Не нужно. У Онрека не было друга ближе. Было необходимо, чтобы он узнал истину…
– Нет, Рад. Это нельзя назвать необходимостью. Иногда правда полезна. Иногда выгодна. Но по большей части она просто ранит.
– Отец, что ты будешь делать?
– Делать? Да ничего. Ни для Серен, ни для Онрека. Я всего лишь бывший раб. – Улыбка была сухой и краткой. – Живущий с дикарями.
– Ты не просто раб.
– Неужели?
– Да. Ты мой отец. Поэтому я спрашиваю снова: надолго останешься?
Ознакомительная версия.
