Спиралит Орисс умер счастливым.
Грохот взрыва перекрыл рев бури, дрожь от ударной волны прокатилась по всей вышке связи. Стоявший у окна капитан Игнасио Гарис увидел столб огня, взметнувшийся на другом конце базы.
— Трон святой, что это было? — поразился рядовой Виндос, сидевший на посту у главной вокс — станции. Его тощее, бородатое лицо побледнело. Даже в лучшие времена бойца в дрожь бросало от малейшей опасности. Игнасио, бывалый офицер, презирал таких олухов, но не мог отрицать, что парень умело обращается с воксом.
— Просто делай свою работу, — ответил Гарис, пытаясь разглядеть в дыму, что там взорвалось. «Помоги им трон, если это был арсенал» — подумал он и закончил: — Ты слышал, что сказало командование. Нам нужно предупредить посты наблюдения.
— Помрачение глушит сигнал…
— Значит, усиль его!
— И так уже накачал её под завязку, — возразил оператор, возясь с шипящим прибором. — Если ещё чуть поднажму, она расплавится! — Виндос зашептал молитву утешения страдающему машинному духу, будто бы извиняясь за неуважение.
Гарис повернулся, увидев, что дверь отворилась, и вошел Эдуардо.
«Смена же не его», — подумалось капитану.
Его инстинкты отметили пушку в руках вошедшего гораздо быстрее, чем за ними поспело сознание. Игнасио выхватил пистолет одновременно с тем, как Эдуардо выстрелил. Лазерный разряд прошил капитану живот, но в ответ тот пальнул от бедра, попав изменнику точно между глаз. Тот упал на колени и повалился наземь, но Гарис заметил, что за предателем стоит еще кто — то. Не колеблясь, он тут же послал через дверь лазерный луч и второй нападавший скатился по лестнице.
— Запри… дверь! — Прохрипел Игнасио застывшему вокс-оператору. — Предупреди… командование…
Тут он потерял сознание и сполз на пол.
Оперативный штаб представлял собой небольшой узел связи из нескольких передающих постов и станций наблюдения, расположенный в самом центре донжона Кладовки. Из этого комплекса можно было подключиться к любому вокс — каналу полка, что теоретически позволяло командованию давать каждому солдату индивидуальные приказы, даже во время помрачения. Это была самая охраняемая комната в Кладовой и последняя в списке мест, где сейчас хотела бы быть Омазет.
— На нас напали! — взвыла одна из вокс — станций. — Гарис мертв! — Сквозь паникующий голос слышались удары. — Они прямо за дверью…
— Этот — твой, — сказала Омазет Арикен. — Вперед!
Ее помощница кивнула и выбежала из комнаты.
— Подкрепления на подходе, Виндос, — воксировала лейтенант Мелье. Когда офицер повернулась к Адеоле, её слегка трясло. — Мы же направили отделение к вышке связи двадцать минут назад.
— Быть может, оно их и атакует, — кисло ответила Адеола.
— Я не понимаю… — бледное красивое лицо Мелье выглядело измученным. Она казалось слишком юной, чтобы управлять оперативным штабом.
«Именно поэтому я здесь», — признала Омазет. Казан и Ростик отправились возглавить собственные подразделения, а Таласка исчез в личной башне, не обратив внимания на ее протесты. Адеоле очень хотелось вернуться в свою роту, но она доверяла своим лейтенантам, и кто-то должен был управлять оперативным штабом в отсутствие полковника.
Сквозь шипение вокса пробился ещё один сигнал:
— Говорит отделение Нюлаши. Мы у казармы «Г».
— Вас поняла, сержант Нюлаши, — ответила Мелье. — Вы связались с восемнадцатой ротой? Они так и не откликаются.
— Потому что все они лежат мертвыми в своих койках, — проговорил Нюлаши дрожащим от ярости голосом. — Похоже, это «ночная жатва».
Мелье непонимающе уставилась на Омазет.
— Их убили во сне, — объяснила Адеола. Затем она наклонилась к воксу. — Нюлаши, отправляйся к вышке связи. Арикен может понадобиться поддержка.
— Вас понял, мой капитан.
«Как глубоко укоренилось предательство?» — гадала Омазет.
И в этот момент началась музыка, она вырвалась из всех передающих станций разом и сотрясла комнату. Это была тошнотворная симфония неритмичных ударов и текучих созвучий, которым было не место в ушах вменяемого человека. Низкий булькающий голос начал распевать на фоне звуковой трясины, будто тонущий мертвец, что благословляет свою судьбу.
— Заглуши это! — рявкнула Омазет.
Мелье вырубила звук и взглянула на приборы.
— Это на каждом канале, трансляция идёт по всему форту. — Она взглянула на Омазет. — Сигнал передают из вышки связи, мэм.
Майор Маркел Ростик гнал «Часового» сквозь непроглядно-черный буран, освещая прожекторами дорогу впереди. Машины Антонова и Бродски двигались по бокам от него, пилоты держались на расстоянии двадцати шагов, что позволяло поддерживать надежную связь по воксу. Они удалились от Кладовки где-то на тридцать километров, патрулируя дорогу к Надежде и идущий параллельно ей монорельс. Ростик понимал, что выходить на плато было безумным риском, но после того безумия в зале совещаний ему просто требовалось оседлать «Часового» — сделать что — то понятное.
Маркел редко позволял себе заниматься самокопанием, но сумасшествие Облазти задело какую-то тонкую струнку в его душе, а Искупление, похоже, готово было оборвать её. На снежной планете разные части Черных Флагов пошли друг на друга, здесь же единственный полк — его собственный полк — намеревался пожрать сам себя. «Чума измены», как сказала та девчонка. Нечто, способное соблазнить даже тронобоязненного человека. Офицер не мог этого понять…
— Вижу огни на путях, майор, — доложил Бродски. — Кажется, поезд.
Его «Часовой» двигался по правому флангу и находился ближе всех к монорельсу.
— Антонов, останься на дороге, — приказал Ростик, сворачивая в сторону Бродски и пересекая рельсы. Они остановили шагоходы по обеим сторонам трассы и принялись ждать грохочущий состав. Вскоре бойцам удалось разглядеть машиниста в ярко освещенной кабине. Им оказалась женщина, но лысая, как и большинство городских работяг. Когда она заметила «Часовых», то требовательно замахала руками в явном волнении.
— У неё неприятности, сэр, — произнес Бродски, как обычно сообщая очевидное.
— Ничему не доверяй, — предупредил Ростик.
«Теперь это единственная истина», — подумал он горько.
Оба «Часовых» повернулись к поезду, когда он понесся мимо них по монорельсу. Первый вагон был полон работяг, забит унылым смешением лысых голов, бледных лиц и серых защитных комбинезонов. Как и машинист, все они махали руками, беззвучно моля о чем — то, как будто упрашивали пилотов бежать, пока не поздно. Следующий вагон был точно таким же. И следующий за ним.
