Андрей Березняк - Чернильные стрелы

Лаули что-то завороженно сказала, но знакомых слов я не услышал. Панари ответил явно утвердительно и внимательно посмотрел на меня.

– Не говори.

Я понятливо кивнул. Помню-помню – «ти клошар». Вернее, в повелительном наклонении получалось не очень приличное «ти клошара».

* * *

В Лейно Тойло до этого не был. Он вообще в родном Септрери не был восточнее Нарви, в котором родился.

Но все же бывший витаньери считал это королевство своим, хотя он и задумывался, откуда мог взяться подобный патриотизм, если с юных лет пришлось топтать по большей части чужие земли. Но, так или иначе, мрачные мысли не покидали Тойло с момента памятного разговора.

Ростримо Вагнер отказывался выдавать, на кого он шпионил, каждый раз раздраженно прекращая разговор. И постоянно повторял, что не собирается делать что-то, что причинит вред обожаемому Тойло королевству. Но Шаэлью не был уверен, что случись выгодный момент, и Ростримо не сделает этого. Хотя и вправду не собирался до того.

– Друг мой, все расскажу, но попозже!

И так всякий раз.

Еще у Тойло складывалось впечатление, что какая бы страна ни была для компаньона родной, на нее ему тоже плевать.

И все же Вагнер ему нравился. Было в нем очень подкупающее вчерашнего наемника качество: неуемный оптимизм, сочетающийся с полным презрением к возможным последствиям. Тойло завидовал своему спутнику, для которого жизнь стала партией в большие кости. Сам он неоднократно мечтал о том, что сможет стать таким же циничным ублюдком, но никак не получалось. И хотя перед глазами долгое время был пример грастери Ройсали, но у того в глазах и поступках читалось презрение не к возможным опасностям, а к окружающим. Все же ублюдок ублюдку рознь, сделал вывод Тойло.

Ростримо – ублюдок по отношению к самому себе, а Ройсали – к окружающим.

Эта мысль настолько поразила Шаэлью, что он по-новому взглянул на спутника.  Тому на размышления Тойло о его, господина Вагнера, моральных качествах были интересны и изрядно развеселили.

Однако сразу же по въезду в Лейно, который для начала объехали по дурному проселку, чтобы не светиться у северных ворот (Творец любит осторожных), Ростримо сделался серьезен и раздражителен. Он снял комнату в средней руки гостинице, наказал компаньону не высовываться и исчез на целый день. Появившись уже за полночь, Вагнер сначала налаял на сунувшегося было с вопросами Тойло, потом извинился, по привычке пообещал «все утром» и завалился спать. Шаэлью вызверился, чуть было не хлопнул дверью, разорвав так и не начавшуюся концессию, но успокоился и решил дождаться рассвета.

– Все чуть хуже, чем я предполагал, – сказал Ростримо за завтраком.

– Что именно?

– В интересующем нас доме стало многолюднее. И это еще не все печальные известия.

– Что еще? – лейнские пироги и в самом деле были чудесны, потому Тойло уже совсем оттаял и плохие новости принимал благодушно.

– Эта скотина подговорила молодцев из банды Укки Соловья воткнуть мне спицу в печень.

Тойло шумно отхлебнул крела и согласился, что спица в печень – это неприятно. От такого чаще всего умирают, и довольно мучительно.

– А что за банда? Сколько их, как себя тут чувствуют?

Ростримо сидел нахохлившись и шуткам совсем не радовался.

– Рыл двадцать у него есть. Обидно, я ведь эту мразь три года сам прикармливал!

– А он по наследству перешел. Бывает.

– У витаньери так не принято ведь?

– По-разному. Не надо нас романтизировать, Ростримо. Один заказчик ушел, второй пришел. Вчера дрались за одного вастера, сегодня взяли его замок и пользуем его девок, а если повезет – и его жену.

– Избавьте меня от подробностей, – поморщился Вагнер, но решил уточнить: – Вы тоже жен, как Вы выразились, «пользовали»?

– Не доводилось. Это ценная добыча, даже если вастерьи захудалое. Ну, если совсем захудалое, что вастера никому не нужна, то «пользовать» ее будет либо наниматель, либо головы ватаг. Очередность по жребию.

Ростримо отбросил вилку.

– Вы открылись мне с новой стороны, Шаэлью.

– Я эту сторону и не скрывал, – хмыкнул тот. – У Вас есть время сделать вид, что мы не знакомы.

– Ну уж нет! Так, если по честному, то и я не брат святой, и у Творца ко мне куча претензий, думаю. Ужасно, но я этим немножко горжусь.

Тойло пожал плечами. Свой биографией он уж точно не гордился, но и сожалеть о совершенных поступках не спешил. И аппетит ему они не портили, поэтому яичница исчезала во рту и проваливалась в желудок, не застревая в глотке. Только в одном из «глазков» попался кусочек скорлупы, противно хрустнувший на зубах.

– Как они себя чувствуют… Так просто не ответишь. На рожон не лезут, в Лейно со стражей никто не связывается открыто. Поэтому и оружие у них – заточенные спицы и короткие ножи. Соловей промышляет по домам, когда хозяев нет. Но людей у него для такой работы много, поэтому пытается держать себя за хозяйчика в северном конце. Не наглеет, потому что стража, но чуть у кого появляется не очень законный барыш, подкатывает с требованием доли. Двое из трех соглашаются.

– Так силен?

– Нет, просто дешевле поделиться, чтобы не воняло.

– Угу… Как он нам помешает?

– Нам нужно в Северный конец, а его уроды меня в лицо знают.

– Вряд ли этот Ваш Соловей растрепал всем, что ищет Вас. Если не нарвемся на кого-то из его людей, никто и не узнает. Вообще по плану когда мы заходим в дом?

– Ближе к вечеру.

– Но засветло?

– Да.

– Тогда не будут же местные разбойники средь бела дня кидаться на почтенного господина.

– Нет, – угрюмо согласился Вагнер. – Потому спица или нож в печень. В толпе.

– Как у меня на родине все сложно.

Нужный дом Тойло рассмотрел сам. Ростримо назвал адрес и подробно описал, как пройти. Витаньери прошел мимо, выспрашивая, где найти хорошего кузнеца-оружейника. Ему назвали несколько мастерских, причем с одним из доброхотов повезло: тот подробно расписывал, как пройти к мастеру Дадаланьи, как тот гениален, но при этом берет за работу чуть ли не пару медяков всего.

– Скажете мастеру, что прислал Грязный Вармик. Скажете, уважаемый господин?

Тойло кивал и даже задавал уточняющие вопросы. И заговорщически подмигивал пройдохе, и впрямь попахивающему, мол, понимаю твою выгоду, обязательно скажу, что ты, мил человек, меня из чужой мастерской прям выдернул!

А сам в это время рассматривал место будущего налета. Дом удался на славу: из желтого кирпича, с тесными окнами и крутым сводом крыши. Двора вроде бы не было, весь квартал оказался плотно застроен в три этажа. Зато дверь порадовала.