Так где же он, черт бы его побрал? Домаса уже полчаса рыскала по верхним пассажирским палубам, чувствуя, как все ее нутро протестует против этого: может быть, в мире навигаторов она и была мелкой рыбешкой, но она не привыкла исполнять роль девочки на побегушках. Она выгнала из постелей Черрика и его сослуживцев, послала их проверять нижние жилые палубы и хозяйственные уровни и немного улучшила свое настроение, гоняя их приказами по приватной вокс-связи. Но слишком многое начинало выходить из-под контроля, и ей очень не нравилось ощущение, что ее задание идет под откос, а она ничего не может сделать, чтобы удержать его на рельсах.
Она пыталась избавиться от бессмысленной тревоги, но, пока она скользила, словно облаченная в мантию тень, по арочному коридору, ведущему к залу для торжественных обедов, ее мысли все время возвращались к проблемам, как язык к шатающимся зубам или как ногти к коросте.
Варп-бури были крупнейшей и наименьшей из ее проблем. Она серьезно относилась к тому факту, что турбулентность между Санто Певрельи и Гидрафуром перерастала в шторм, подобного которому она никогда не видела. Она доверяла старому Аухудо Йимора, он был хорошим навигатором. Но неважно, насколько он был хорош, мрачно размышляла Домаса, стоя в темном тамбуре обеденного зала – всегда был порог, за которым даже самое зоркое варп-око ни на что не годилось, кроме как чтобы заставить своего хозяина испачкать штаны от вида того, во что угодил его корабль. Неважно, насколько умелым был навигатор, его навыки не могли провести судно сквозь по-настоящему гибельную бурю, точно так же, как атлет не может пробежать сквозь кирпичную стену, каким бы ловким он не был.
Ей почудилось движение за спиной, там, где длинный коридор тянулся вдаль и исчезал во мраке, но, когда она повернулась, там было пусто. Домаса скрипнула зубами и мысленно дала себе пинка – сейчас не время, чтобы позволять нервам брать верх над рассудком.
Все усугублялось еще и тем, что она лучше большинства других пассажиров знала, в каком состоянии был корабль после последнего отрезка путешествия. Домаса чувствовала мощные приливы и зыбкие волны антиреальности, которые судно пыталось то оседлать, то преодолеть, и как оно качалось туда-сюда, то срываясь с курса, то снова возвращаясь, как внезапные водовороты пытались разорвать корабль, словно обертку подарка, как резкие всплески энергии вдавливали поле Геллера почти в самый корпус, и варп-двигатели запинались и протестующе взвизгивали. Йимора демонстрировал головокружительное мастерство, которому лишь чуть уступали умения подчиняющихся ему пилотов: они поворачивали корабль, чтобы проехать по гребню самой мощной волны, возвращали назад, чтобы проскользнуть в самую малую щель спокойствия в стене бури, выкручивались из каждого завихрения энергетических потоков, которые, казалось, готовы были разорвать корабль пополам. Но Домаса сидела в своей каюте, нервно стиснув в обеих руках ткань своей мантии, и пыталась вспомнить молитвы и заговоры, которыми не пользовалась с самого детства. Подобное испытывал почти каждый навигатор, но очень немногие не-навигаторы удостаивались того, чтобы об этом услышать – ощущение, что ты выглянул наружу, в сердце самой смертоносной бури в имматериуме, и что-то оттуда посмотрело на тебя.
В ухе внезапно раздался звук, Домаса крутанулась на месте и сделала два быстрых шага в сторону, всматриваясь в темноту вокруг. Но это было просто вокс-устройство, и через мгновение, пересилив гнев на собственную глупость, она взяла себя в руки и ответила на вызов.
– Говорит Черрик. На хозяйственной палубе – ничего. Ничего в коридорах. Ничего в отделениях, куда мы смогли проникнуть. Жилища экипажа – то же. Мы не пробовали пробиться в рабочие секции инженариума и не начали проверять каюты. Весь корабль в ночной фазе, так что если мы будем искать более тщательно, то начнем будить людей, и тогда придется отвечать на вопросы, что нам надо, – она проигнорировала кислый оттенок в голосе Черрика. – Так что если вы не хотите, чтобы мы поднялись и помогли с тем…
– Нет, – перебила Домаса. – Все хорошо. Забудь. Вы его не нашли, забудьте об этом. Возвращайтесь к тому, чем вы там занимались.
Черрик отключился без дальнейших комментариев, и в тишине безлюдной палубы лязг разорванного соединения отдался в ухе Домасы еще громче. Она подумала насчет того, чтобы вытащить вокс-приемник из уха и растоптать его, подавила эту мысль и заставила себя снова собраться с мыслями. Дело не было закончено, и ей еще понадобится ясный ум.
Этим утром Йимора пригласил ее на навигаторский насест, и, когда позади нее как следует закрыли заслонки, она встала перед пузырем из бронестекла, осторожно сняла капюшон и бандану и посмотрела в сторону Гидрафура. Глядеть в имматериум из реального космоса было сложнее, чем с корабля, вошедшего в варп, и Домаса лишь недавно наловчилась это делать. То, что она увидела в обзорный иллюминатор «Ганн-Люктиса», пробрало ее ледяным холодом до самого нутра.
Система Санто Певрельи находилась в относительно маленьком диске спокойного варп-пространства. Хотя в некоторых местах масса и движение планет, судя по всему, колыхали имматериум по другую сторону мембраны, в других местах, таких, как это, эффект был противоположным. Но на галактический северо-северо-запад, в сорока пяти градусах выше эклиптики, бушевал шторм, сквозь который им придется пройти, чтобы достичь Гидрафура.
Говорили, что каждый навигатор видит имматериум по-разному: некоторые – как тучи, другие – как завихрения разных цветов, подобные потекам светящихся чернил в прозрачной воде. Великий Айр Шодама описывал его как ослепительно ярко освещенный зал, полный густого пара, который клубится и течет в разные стороны. Перед чувствами других он представал как звуковые ритмы или даже музыка, другие же вообще ничего не видели, когда снимали пелену со своих варп-глаз, но при этом их переполняли тактильные ощущения, и они чувствовали движения варпа как ветер или прикосновение ткани или пальцев к коже. Для некоторых манифестации варпа выглядели как причудливое сновидение, их разумы представляли видения варп-глаза как изобилующий деталями ландшафт джунглей, города, коварного горного хребта или подводного рифа, среди ярких кораллов которого осторожно пробирался корабль.
Домаса Дорел видела варп просто как бездонную черноту, когда тот был спокоен. Видения его глубины и движений для нее были малозаметны, поэтому требовалось время, чтобы научиться правильно их интерпретировать, и ее обучение даже теперь еще не было закончено. Она видела водовороты и течения имматериума как краткие слабые завихрения и вспышки света и цвета, которые порой было сложно разобрать среди мрака, при этом они исчезали, едва начавшись. Что-то вроде узоров, какие может увидеть любой, кто закроет глаза и надавит на веки пальцами. Она уже привыкла, что навигация для нее сложна и требует внимания и концентрации.
