Туукали заколебался. Но взгляд Уокера был способен гальванизировать даже исполинского инопланетянина. Браук принялся декламировать, выражаясь рублеными стихами, такими громоподобными, что казалось, еще немного, и они смогут разогнать влажный туман. Пока Браук извергал вибрирующие громы и молнии стихотворной саги, вращал щупальцами и глазами и играл голосом, Уокер и Джордж подобрались еще ближе к Скви и уселись непосредственно возле ее сложенных щупалец.
— Даже если этот инфантильный бред помешает виленджи подслушать наш разговор, он все равно не имеет никакого смысла, — шепнула Скви.
— Вмешаются ли они, если не смогут ничего понять? — Уокер задал свой вопрос тихо, как мог.
— Думаю, нет. Все это похоже на то, что мы слушаем оглушительную речь вашего увесистого друга и обмениваемся мнениями по этому поводу. У виленджи не будет никаких оснований подозревать, что мы обсуждаем планы мятежа.
— Вы говорите, что вы умнее, чем виленджи. — Произнося эти слова, Уокер смотрел на неистовствовавшего гуукали, который всецело проникся духом саги. Отлично, подумал Уокер. Это поможет отвлечь внимание наблюдающих за ними виленджи.
— Если мне удастся вывести вас отсюда — возможно, с помощью еще одного существа, — то сможете ли вы найти способ инактивировать внешние барьеры, которыми все загоны отгорожены от остальных помещений корабля?
Она почти всем телом резко повернулась к Уокеру и внимательно на него посмотрела.
— Вы говорите о невозможном действии и в то же время просите о моем в нем участии.
В ответе Уокера зазвенела сталь:
— Если я выполняю свою часть сделки, то вы должны выполнить свою. В противном случае последствия могут весьма негативно отразиться на существе, столь откровенно высказывающем свое расовое превосходство.
— Я никогда не уклоняюсь от вызова. И уж точно я не стану уклоняться от вызова, брошенного мне плохо воспитанным дикарем. — Одно из щупалец улеглось на бедро Уокера. — Вы говорите об освобождении — моем и еще кого-то — для того, чтобы сделать попытку мятежа. Мне кажется, что под этим другим вы не подразумеваете себя. Приложив столько усилий, вы хотите в конечном счете остаться в тени?
— Если все делать, как я задумал, то по-другому и не получится. Мне придется остаться в тени по причинам, которые станут ясны, когда я объясню суть дела. — Он покосился в сторону оглушительно рокотавшего туукали. — Когда Браук закончит свое выступление, в игру вступит Джордж. Он будет петь нам свои серенады, а я тем временем расскажу о своем плане Брауку. Мы будем меняться, чтобы кто-нибудь все время производил достаточно шума, маскирующего наш шепот. Если же виленджи эгоцентричны и самоуверенны, каковыми вы их считаете, то они вообще ничего не заметят. — Он придвинулся еще ближе к Скви и ощутил запах сырости, исходивший от гуттаперчевой плоти. — Вот в чем заключается моя идея, — зашептал он. — Если вы сможете инактивировать барьер и мы сумеем подготовить еще нескольких наших товарищей по несчастью к тому, что должно произойти дальше, то это означает, что многие пленники одновременно получат временную свободу. Это позволит нам четверым без помех встретиться. Если прорыв окажется неожиданным, то виленджи будут заняты поимкой всех беглецов. Они не смогут обратить на нас особое внимание, потому что пленники разбегутся в разные стороны, стремясь подольше сохранить свою мимолетную свободу.
Одно из щупалец шевельнулось.
— А мы четверо? Мы что, не побежим в разные стороны?
— Нет, не побежим. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Вот здесь в игру должны будете вступить вы. В тот момент все будет зависеть от вашего знания виленджи и их технологии.
— То есть основная тяжесть ляжет на меня. — Мясистое тело стало ощутимо пульсировать. — Но конечно, так и должно быть. Очень хорошо. Я принимаю вызов вместе со связанной с ним ответственностью. Не думаю, что ваш замысел имеет даже минимальный шанс на успех, но я и сама хочу попытаться взломать скуку моего нынешнего бессмысленного существования. — Щупальце сжало ногу Уокера с неожиданной силой. — Какую бы глупость вы ни задумали, человек Уокер, мы должны делать ее как можно скорее. Пленники периодически безвозвратно пропадают. Вероятно, виленджи их продают поодиночке. Поскольку я ожидаю, что нечто подобное случится со мной, так же как с вами и со всеми остальными пленниками этого отвратительного судна, то не думаю, что нам можно тянуть до бесконечности.
— Я очень рад это слышать. — По интонациям Браука Уокер понял, что сага, скорее всего, подходит к концу. — Публика выражает полный восторг. Я знаю, что вы знаете, что виленджи не всемогущи. Интуиция подсказывает мне, что мы сможем их одолеть.
— Виленджи мы, наверное, одолеть сможем. — Среди массы щупалец зашевелился розовый орган речи. — К сожалению, победив виленджи, мы столкнемся с межзвездным пространством. Его мы не преодолеем ни умными идеями, ни примитивным насилием.
Уокер задумчиво кивнул:
— После победы над виленджи мы будем думать о преодолении межзвездного пространства. Но мы не сможем этого сделать, если будем просто сидеть и плакаться друг другу в жилетку и разбавлять пиво слезами.
— Я не совсем поняла последнюю фразу, — неуверенно произнесла Скви.
— Не берите в голову. Лучше бы я этого не говорил. — Сейчас Уокер отдал бы все на свете за кружку холодного пива. Он слизнул влагу с тыльной стороны ладони, но это был жалкий суррогат хмельного напитка.
В последующие дни странная четверка существ то и дело встречалась друг у друга в гостях. Кажется, эти четверо собирались для того, чтобы вволю послушать громоподобные стихи, любительское пение и восторженное повизгивание с музыкальными завываниями. Одна только Скви не принимала участия в этих гротескных музыкальных представлениях. Никаким снобизмом тут не пахло, просто у к'эрему не хватало жизненной емкости легких, чтобы производить звуки достаточно громкие для того, чтобы заглушать разговоры ее друзей.
Но это не имело значения. Раз за разом Уокер мог шепотом разъяснять своим разумным сотоварищам детали своего предложения и раз за разом сталкивался с сомнениями и насмешками. Каждый раз он принимался снова и снова разъяснять детали, развеивал сомнения, неуклонно стремясь к цели с непреодолимым упорством, и в конце концов почти убедил их в вероятном и, несмотря ни на что, возможном успехе. Он убеждал так хорошо и красиво, что в конечном итоге сумел почти убедить даже самого себя.
Кстати, Джордж шутливо говорил, что если даже из их попытки ничего не выйдет, то она, по крайней мере, станет приятным утренним развлечением. Если же они потерпят неудачу, то едва ли тюремщики будут им мстить. Товар может, конечно, взбунтоваться, но виленджи слишком корыстолюбивы, чтобы ставить под удар возможную прибыль. Правда, Джордж не стал напоминать себе, что виленджи могли наказать всех, не причиняя непоправимых физических увечий.
