– Скажи, о Матерь, Серсея тоже молится тебе? – спросила Кейтилин.
На стене ей виделись гордые, холодные, красивые черты королевы Ланнистер. Трещина никуда не делась – даже Серсея способна плакать о своих детях. «Каждый из Семерых воплощает в себе всех остальных», – говорил септон Осминд. Старица не менее прекрасна, чем Дева, Матерь может быть свирепее Воина, когда ее дети в опасности. Да…
Глядя на Роберта Баратеона в Винтерфелле, Кейтилин видела, что король не питает к Джоффри особо теплых чувств. Будь мальчик в самом деле от Джейме, Роберт предал бы его смерти вместе с матерью, и мало кто осудил бы его. Бастарды – явление достаточно обычное, но кровосмешение – это чудовищный грех и перед старыми, и перед новыми богами, и плоды подобного союза именуются гнусными и в септе, и в богороще. У королей-драконов братья женились на сестрах, но они происходили из старой Валирии, где это было в порядке вещей, и, подобно драконам, не отвечали ни перед богами, ни перед людьми.
«Нед, должно быть, знал это, а до него – лорд Аррен. Неудивительно, что королева убила их обоих. Разве я не сделала бы того же ради своих детей?» Кейтилин стиснула пальцы, рассеченные до кости сталью убийцы, когда она боролась за жизнь своего сына.
– Бран тоже знает, – прошептала она, опустив голову. Боги праведные, как же иначе? Он что-то видел, что-то слышал – вот почему мальчика пытались убить в его постели.
Павшая духом и усталая, Кейтилин Старк предалась своим богам. Она преклонила колени перед Кузнецом, налаживающим все, что сломано, и попросила его сохранить ее милого Брана. Перешла к Деве и попросила ее вдохнуть мужество в Арью и Сансу, оградить их невинные души. К Отцу она обратилась с молитвой о правосудии, о силе, чтобы стремиться к нему, и о мудрости, чтобы понять, когда оно совершится; к Воину – с просьбой дать Роббу сил и хранить его в сражениях. Под конец она повернулась к Старице, которую ваятели часто изображали с лампой в руке.
– Веди меня, о мудрейшая. Укажи мне путь, которым я должна следовать, и не дай споткнуться во тьме, что лежит впереди.
Тут позади нее послышались шаги, и за дверью зашумели.
– Прошу прощения, миледи, – мягко сказал сир Робар, – но наше время на исходе. До рассвета мы должны вернуться в лагерь.
Кейтилин поднялась. Колени ныли, и она многое отдала бы сейчас за мягкую перину и подушку.
– Благодарю вас, сир. Я готова.
Они молча ехали через редкие рощи, где деревья, как пьяные, клонились в сторону, противоположную морю. Беспокойное ржание лошадей и бряцание стали указывало им дорогу к лагерю Ренли. Длинные шеренги коней и всадников в доспехах вырисовывались во мраке, словно Кузнец самую ночь перековал в сталь. Знамена тянулись и справа, и слева, и на много рядов впереди, но в предрассветной тьме не видно было ни цветов, ни эмблем. «Серая армия, – подумала Кейтилин. – Серые люди на серых конях под серыми знаменами». Теневые всадники Ренли ждали, подняв копья вверх, и она ехала через лес с высокими нагими деревьями, лишенными листьев и жизни. Штормовой Предел казался сгустком более глубокой тьмы, черной стеной, сквозь которую не просвечивали звезды, но на поле, где разбил свой лагерь лорд Станнис, мелькали факелы.
Шелковый шатер Ренли, озаренный свечами, светился точно волшебный изумрудный фонарь. Двое радужных гвардейцев охраняли вход. Зеленый свет из шатра придавал странный оттенок лиловым сливам на камзоле сира Пармена и болезненный – подсолнухам, усеивающим желтый эмалевый панцирь сира Эммона. Длинные шелковые плюмажи украшали их шлемы, плечи окутывали радужные плащи.
Внутри шатра Бриенна одевала короля в доспехи перед боем, а лорды Тарли и Рован обсуждали с ним диспозицию и тактику. От дюжины маленьких жаровен шло приятное тепло.
– Мне нужно поговорить с вами, ваше величество, – сказала Кейтилин, назвав его вопреки обыкновению королевским титулом: что угодно, лишь бы он ее выслушал.
– Одну минуту, леди Кейтилин. – Бриенна как раз застегивала его панцирь поверх стеганого нижнего камзола. Густо-зеленые, цвета летних листьев, королевские доспехи были так темны, что поглощали пламя свечей. Инкрустации и застежки отсвечивали золотом, точно костры в лесу, мерцая при каждом движении Ренли. – Продолжайте, пожалуйста, лорд Матис.
– Я говорю, ваше величество, что наше войско уже выстроено и готово к бою, – сказал Матис Рован, покосившись на Кейтилин. – К чему ждать рассвета? Прикажите выступать.
– Чтобы все потом говорили, что я победил предательским путем, предприняв вероломную атаку? Сражение назначено на рассвете.
– Назначено Станнисом, – заметил Ренди Тарли. – Ему-то как раз выгодно, чтобы мы наступали против восходящего солнца. Мы будем наполовину слепы.
– Только до первого удара. Сир Лорас прорвет их оборону, и все перемешается. – Бриенна затянула зеленые кожаные тесемки и застегнула золотые пряжки. – Когда мой брат погибнет, позаботьтесь, чтобы его тело не бесчестили. Он моя кровь, и я не допущу, чтобы его голову таскали на копье.
– А если он сдастся? – спросил лорд Тарли.
– Сдастся? – засмеялся лорд Рован. – Когда Мейс Тирелл осадил Штормовой Предел, Станнис ел крыс, но ворот так и не открыл.
– Как же, помню. – Ренли поднял подбородок, чтобы Бриенна могла закрепить латный воротник. – Ближе к концу сир Гавен Уайлд и трое его рыцарей попытались улизнуть через калитку, чтобы сдаться врагу. Станнис схватил их и велел выстрелить ими из катапульты. До сих пор вижу лицо Гавена, когда его привязывали. Он был у нас мастером над оружием.
– Но к нам со стен никого не сбрасывали, – удивился лорд Рован. – Я бы запомнил.
– Мейстер Крессен сказал Станнису, что нам, возможно, придется есть своих мертвецов и незачем выбрасывать хорошее мясо. – Ренли откинул волосы назад; Бриенна связала их бархатным шнуром и натянула на уши стеганый подшлемник. – Мертвых нам благодаря Луковому Рыцарю есть не пришлось, но мы были уже на грани. И сиру Гавену, умершему в темнице, грозила большая опасность.
– Ваше величество. – Кейтилин ждала терпеливо, но время было на исходе. – Вы обещали уделить мне внимание.
Ренли кивнул.
– Ступайте к войскам, милорды… и вот что: если Барристан Селми будет на стороне моего брата, я хочу, чтобы его пощадили.
– О сире Барристане ничего не было слышно с тех пор, как Джоффри его выгнал, – возразил лорд Рован.
– Я этого старика знаю. Ему непременно нужен король, которого бы он охранял, – только ради этого он и живет. Однако ко мне он не явился, и леди Кейтилин говорит, что у Робба Старка в Риверране его тоже нет. Где же еще ему быть, как не у Станниса?
