— Что это значит?
— Ты и сам это знаешь.
— Нет, не знаю, — сказал Кай. — Скажи.
— Это значит, что Волки снова будут спущены.
Кай не совсем понял смысл сказанного, но невольно поежился и понял, что продолжать расспросы было бы неблагоразумно.
— Там, в твоей комнате, ты назвал имя госпожи Сарашины, — заметил Кай. — Она в опасности?
— В огромной опасности, — подтвердил Григора, наконец-то обнаружив искомую зарубку. — Варп предлагает ей как раз то, чего ей хочется больше всего. Проклятье, я должен это увидеть. Дева и Великое Око. Истина и будущее, единое целое. Серебряная лиса, герольды конечной истины. Теперь все обретает смысл.
Речь Григоры стала бессвязной, слова, срывавшиеся с губ, казались бредом сумасшедшего. Кай счел их совершенно бессмысленными, но где сейчас искать смысл? И кто лучше безумца отыщет смысл в начавшемся безумии?
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, но, если госпожа Сарашина в опасности, мы должны ей помочь.
Григора кивнул.
— Если только еще не слишком поздно.
Кай и Григора выбрались из сливного туннеля и попали в один из общих залов на первом уровне башни. Желтый свет аварийных фонарей освещал груду тел, словно дрова, штабелем сложенных у входа в одну из библиотек. Кая затошнило от запаха крови и едкого дыма лазерного огня. Шеренга Черных Часовых направила в дверь библиотеки резкие лучи.
Еще один отряд собрался у двери в зал мысли хора «Прим», и солдаты уже подключали детонаторы к мелта-зарядам. Максим Головко, словно запертый в клетку хищник, расхаживал взад и вперед за их спинами. Из всех Черных Часовых он был единственным, кто не надел шлема, демонстрируя свое пренебрежение к псайкерам.
«Я вас не боюсь и не нуждаюсь в защите от вас» — показывал он всем своим видом.
Несколько Черных Часовых с автоматической четкостью повернулись им навстречу и нацелили свои винтовки.
— Стойте! — крикнул Григора. — Служба криптэстезианцев!
Оружие мгновенно опустилось, и из-за шеренги Часовых появился Головко. Тем временем в дверь библиотеки вновь ударили лучи лазеров. Генерал-майор был очень зол, но Кай почувствовал, что операция по зачистке доставляет ему немалое удовольствие.
— Я должен был догадаться, что вы в этом замешаны, — произнес он.
— Сарашина там? — спросил Григора, проталкиваясь мимо командира Черных Часовых.
— Вместе с хором «Прим», — ответил Головко. — Тебе известно, что происходит?
— У меня есть некоторые предположения, но обсуждать их некогда. Надо открыть дверь. Быстро.
Взрыв выбросил в воздух удушливые тучи пыли, щепки и обрывки бумаги из библиотеки, а потом изнутри донесся неестественно громкий вой. Шепчущие камни лопались, словно стекло, и Кай почувствовал, как его переполняет неудержимая жажда крови. Он оскалил зубы и сжал кулаки, но все кончилось, как только Григора схватил его за плечо. Охватившая его ярость испарилась, и красная пелена, застилавшая все вокруг, разорвалась.
Григора одной рукой держал его за плечо, а вторую положил на уцелевший шепчущий камень.
— Включи мозги! — крикнул ему Григора. — Воспользуйся своей защитой.
Кай кивнул. Ему стало стыдно, что из-за собственного страха крепость его разума настолько ослабела.
— Бросьте туда пару нуль-гранат, — коротко и деловито распорядился Головко. — Нельзя допустить рецидива.
Кай всегда недолюбливал Головко, но этот человек, не дрогнув, перенес психическую атаку. Единственным признаком его напряжения была пульсирующая на виске вена. Головко перехватил его взгляд и с усмешкой тряхнул головой.
— Такого солдата, как я, этим не возьмешь.
Кай не стал отвечать и сосредоточился на поддержании собственной защиты от хлынувших из библиотеки сил. Взглянув сквозь дым, поверх разорванных тел у входа, он увидел клубящийся сгусток света и плоти, чудовищную мозаику, сформировавшуюся из существ варпа и мертвой плоти людей, оживленной энергией имматериума. В ответ на его любопытство к двери протянулось щупальце света, и Кай поспешно отвел взгляд.
— Не смотри туда, — прошипел Григора. — Ты бы должен это знать, как никто другой.
В появившееся в библиотеке существо ударил еще один залп, сопровождаемый глухими разрывами пси-резонансных гранат. Воздух мгновенно стал густым и зернистым, а грозная энергия исчадия варпа уменьшилась до сносного уровня.
— Йелтса, живо туда и выгони эту тварь из моей башни, — приказал Головко, а затем повернулся к залу мысли хора «Прим». — Как продвигается установка зарядов?
— Готово, сэр, — доложил минер, возвращаясь от разбитой двери и протягивая Головко коробку детонатора.
Головко встал напротив двери и снял со спины громоздкий гранатомет, а Кай и Григора прижались к стене.
— Не забывай, что там осталась Аник Сарашина! — крикнул Григора.
— Я не знаю, что там, — ответил Головко. — Но если оно проявляет враждебность, оно должно умереть.
— Если ты убьешь Сарашину, ты ответишь перед хормейстером.
Головко пожал плечами и нажал кнопку детонатора.
Кай, ожидая оглушительного взрыва, закрыл ладонями уши, но мелта-заряды просто вспыхнули ярким голубоватым пламенем, и единственным звуком было шипение плавящегося от жара металла. Раскаленные капли поползли по гравированной поверхности двери.
Головко бросил детонатор и зарядил гранатомет.
Едва он распахнул дверь ударом ноги, из зала хлынул гул голосов. Плач нерожденных младенцев и стоны тысячелетиями лежащих в холодной земле трупов, вопли умерших и умирающих сливались в один мощный хор, наполняя воздух ужасом и раскаянием. Головко стойко выдержал этот циклон, не дрогнув перед мучениями и тоской мертвых.
Кай только успел поморщиться, ощутив поток высвободившейся энергии, как его защита рухнула. Он ощутил ужас каждой смерти в зале мысли, и от мучительной агонии последних мгновений погибших астропатов по щекам покатились слезы. Далеко в глубине чистого океана, захлестнувшего зал мысли, неверным мерцающим огоньком, словно далекий маяк, зажегся бледный свет. Тень Головко протянулась по полу, и на мгновение Кай был готов поклясться, что лицо командира Черных Часовых превратилось в кровавую маску, как будто внутри его головы лопнул какой-то кошмарный паразит.
— Ну, вы идете? — спросил Головко, и видение Кая рассеялось. — Мне может понадобиться ваша помощь.
Григора медленно отодвинулся от стены, но Кай заметил его нерешительность.
— Я иду с тобой, — заявил Кай. — Если Сарашина в беде, я хочу помочь.
Григора молча кивнул, и они оба встали позади Головко. К ним присоединилась дюжина Черных Часовых, и вся группа погрузилась в колыхающийся неверный свет. В зале было холодно, как в промерзшей тундре, под ногами похрустывал образовавшийся лед. Резные деревянные панели покрылись щеткой инея, а из ранцев Черных Часовых поднимались белые облачка.
