Прохладный Ветер уверяет нас, что в разгроме и замешательстве мы без особых проблем сможем добраться до орбиты. Но я в этом сомневаюсь. В Коританоруме была та же самая проблема – трудно было попасть внутрь, а вот выбраться обратно почти что стоило мне жизни. Примерно в середине дня Прохладный Ветер возвращает нас в наши покои и говорит, что у нас есть несколько часов перед отлетом.
Этим же вечером, когда солнце нырнуло за высокие купола строений, Прохладный Ветер снова приезжает к нам на своей парящей машине и везет нас в космопорт.
– Я вот тут подумала, – говорит Таня, когда мы плавно обгоняем длинный танкер, – что будет с вами, Прохладный Ветер, когда все произойдет? Я имею в виду, вы же не сможете полностью отрицать связь с нами.
– Ваша легенда гласит, что вы – отступники, действуете без разрешения властей, – спокойно говорит тау, – при прискорбных обстоятельствах, если я вдруг каким‑нибудь образом буду вовлечен, я, конечно же, поддержу эту легенду. Я буду выглядеть скорее глупо, что доверился злобным людям, а О'вар заплатил за это.
– Значит, вы будете выглядеть просто некомпетентным дипломатом, а не предателем? – грубо смеюсь я, – для карьеры это не очень‑то хорошо.
– Если все пройдет как надо, я наверняка потеряю репутацию и должность, – кивком соглашается Прохладный ветер, все еще кажущийся расслабленным, – однако моя личность и карьера вторичны перед нуждами тау'ва.
– И вы рискуете разрушить свою жизнь ради этого? – спрашивает Таня, наклоняясь вперед. – Это тау'ва для вас очень много значит.
– Это правда. Я действительно многим рискую во имя тау'ва, – медленно отвечает Прохладный Ветер, – однако спросите себя. Почему вы рискуете собой еще сильнее, чем я, ради своего далекого Императора?
Мы задумываемся об этом, но никто не отвечает. У меня есть готовый ответ, хотя некоторые могут сказать, что он своего рода уход от вопроса. Я рискую всем за Императора и за человечество, потому что это лучше, чем любые другие варианты. Помню, как однажды в фабрики улья пришел проповедник и собрал огромную толпу. Он хотел помирить различные торговые дома через поклонение Императору. Это не сработало, собрание переросло в бунт, затем в сражение, затем в полномасштабную торговую войну. Кажется, его случайно подстрелили, хотя никто по правде не желал причинить ему зла. В любом случае, этот проповедник расхваливал нам прелести работы во благо Императора, и сражений за Его же имя. Он цитировал "Литании Веры", или какую‑то другую священную книгу, я на самом деле не помню, ведь в то время я был очень молод.
Он говорил, что есть два типа людей. Есть те, кто работают и сражаются за человечество и Императора. Кто посвящает себя высоким идеалам. Вот именно такие люди будут удостоены посмертия, когда Император призовет их к себе. А есть и другие. Он называл их пиявками, вытягивающими из остальных жизнь и кровь. У них нет целей, и когда они умрут, их с радостью поприветствует Бездна Хаоса. Должно быть, это произвело на меня большое впечатление, хотя я не осознавал этого, пока не очутился в 13‑ом Легионе.
МЫ ВСЕ от шока забываем свои мысли, когда нос с правой стороны нашей машины взрывается, разбрасывая во всех направлениях серебристые осколки. Машина пропахивает дорогу, почти что переворачивается, и раскидывает нас в разные стороны. Я не помню, чтобы видел энергетический разряд или ракету, но догадываюсь, что в нас кто‑то стрелял.
– Какого фрага?! – ору я, вскакивая на ноги.
Слышу, как по корпусу барабанят заряды ручного оружия. Мы все выскакиваем из пассажирского отделения и укрываемся за громадой машины. Проверяю каждого – все ли целы, но обитые сидения и пол позволили всем отделаться всего лишь синяками.
– Откуда стреляли? – орет Таня, рассматривая здания вокруг нас. Среди изящной паутины дорог и мостиков стоит одинокая башня‑шпиль, которую мы только что проехали. Позади комплекс связанных куполов вокруг центрального сферического здания, но там нет окон. Дальше по дороге стоит все еще строящееся здание. Над ним парят грави‑краны, которые поднимают огромные бруски материала, что используют тау.
– Стройка! – бросаю я одновременно с Таней, и показываю. Она примерно в трехстах метрах, там достаточно укрытий и достаточно путей отступления. Снова вскакиваю на ноги и уже готовлюсь рвануть к зданию, когда Ориель хватается за мою робу и фактически швыряет на землю.
– Ты писчий, тупой болван! – шипит он. – А не хренов космодесантник.
– Извините, забыл… – извиняюсь я, а в это время в дорогу впиваются пули. Оглядываюсь, кажется, ни в кого не попало. Мое сердце бешено колотится, внезапная атака подстегнула тело к действию. Приходиться тяжело сражаться с сильным желанием схватить оружие и начать защищаться.
– Кто атаковал нас? – орет Полковник Прохладному Ветру.
– Есть фундаменталисты, которые считают, что мы слишком терпимы к другим видам, особенно к людям, – отвечает посол, укрываясь за разбитым остовом наземной машины.
– Когда могут, шас отслеживают их, но всегда найдется один‑два недовольных, которые отказываются видеть мудрость нашей политики.
Именно в этот момент шас, воины Огня, делают свой ход. Судя по скорости, с которой они оказались здесь, я полагаю, они следовали за нами весь день. Не то чтобы это было неожиданностью, учитывая, что Ориель вроде как важная персона. Не знаю, откуда они появились, но внезапно на дорогу перед нами, с визгом направленных вниз прыжковых ранцев, приземляются пять боевых скафандров. Когда они падают на дорогу, то оставляют на ее поверхности дырки, а их коленные суставы и ноги мягко пружинят, амортизируя удар о землю. Как только они обретают устойчивость, то тут же открывают огонь. Парящие краны сами разлетаются с линии огня, когда из установок на двух скафандрах шарахает ракетный залп. Другие три прыгают вперед и с шипящим свистом несутся по воздуху, их многочисленное вооружение выплевывает пули и плазменные заряды в наполовину построенное здание. Что‑то взрывается над нашими головами и меж наступающих боевых скафандров проплывает огромный энергетический заряд. Его взрыв поднимает в воздух кучу обломков. Нас накрывает тень, и я поднимаю взгляд.
Это танк тау, парящий над дорогой. Здоровый, намного больше, чем любой грави‑транспорт, что я видел, хотя честно говоря, видел я их не много. Как и у космического корабля, на котором мы путешествовали, его нос широкий и сглаженный, напоминающий молот. На расширениях размещены две орудийные башенки, по одной на каждую сторону и чуть впереди надстройки, похожей на кабину. На башенках те же многоствольные пушки, что я заметил на боевых скафандрах. Ища цель, они поворачиваются то влево, то вправо. Задняя часть, обрамленная тяжелыми двигателями, – они слегка наклонены вниз, чтобы медленно толкать вперед эту громадину, – более основательная, наверху стоит башня с защитным орудием. Сама по себе пушка огромна, массивный ствол около трех‑четырех метров в длину. Когда туша проплывает мимо нас, от визга двигателей в ушах звенит. Танк снова открывает огонь, выплевывая энергетический шар в сторону цели. Они видимо слегка подправили прицел после предыдущего выстрела.
– Кажется, нужно убираться отсюда, – бормочет Стрелли, рассматривая дорогу. Сзади нас потихоньку начинается неразбериха из машин, многие опускаются на землю, предоставляя дорогу наступающему танку и обеспечивая нас укрытием для отступления. Вижу, как тау бросают свои машины и убегают от сражения.
Так же поблизости замечаю купол касты Воздуха и очертания корабля, поднимающегося в воздух неподалеку.
– Космопорт в пешей доступности. Нам нужно валить сразу в шаттл! – говорю я остальным, и Ориель кивает.
– Да, раз уж мы тут, Прохладный Ветер может дать нам разрешение улететь, и мы можем исчезнуть без суеты, – соглашается инквизитор.
– Да, вскоре за вами пошлют еще одну машину, – кивает Прохладный Ветер, – будет мудрее избежать дальнейшей эскалации. Пристальное внимание к вашему присутствию было бы нежелательным.
