Елизавета Дворецкая - Корни гор, кн.1: Железная голова

– Ты слышал, какие чудеса привез Асвальд ярл? – заговорил Эрнольв, когда Стуре-Одд уселся за стол вместе с сыновьями.

– Конечно. – Кузнец посмотрел на близнецов. – Они мне рассказали. Я вот и собрался посмотреть… Не дашь ли ты мне большую лодку, Хравн? Я бы хотел сам посмотреть на ту чудесную железную голову.

К имени кузнеца не даром еще в детстве прилепилось прозвище Стуре – Большой. Он был так тяжел и велик ростом, что жалел маленьких фьялльских лошадей и не ездил верхом. Для редких путешествий через фьорд в усадьбу конунга Хравн хёльд одалживал ему лодку с гребцами.

– Я рад буду дать тебе лодку! – ответил Хравн хёльд. – И многие люди будут рады, если ты посмотришь ту голову. Хоть ее и охраняет Малый Иггдрасиль, но все же поговаривают…

– Мало кто захочет спать в одном покое с такой гадостью! – воскликнула фру Ванбьёрг.

Держа в руках горшок дымящейся похлебки, она стремительно ворвалась в гридницу и сразу же – в разговор. Горшок она с такой силой плюхнула на стол, что тот задрожал, хотя и был сколочен на совесть.

– А то как же! – сказал Слагви, отличавшийся более веселым нравом. – Ночью, говорят, эта голова щелкает зубами и подвывает. А еще она может загрызть кого-нибудь…

– Не болтай! – Ванбьёрг махнула на него полотенцем. – Только попробуй рассказать это где-нибудь еще! Да весь Аскефьорд ночью не будет спать! Ешьте, троллята! Может, хоть к свадьбе подрастете и будете похожи на отца!

Сёльви и Слагви разом расхохотались: их смешило и упоминание о свадьбах, и вечная скорбь Ванбьёрг из-за того, что их рост можно назвать разве что средним, но никак не высоким. Все трое детей кузнеца уродились легкими и худощавыми, не в пример отцу.

На раскаты общего смеха из девичьей вышли Сольвейг и Свангерда, жена Эрнольва. На руках она держала второго, новорожденного сына.

– Я сам поеду с тобой к конунгу! – говорил Эрнольв Стуре-Одду. – У меня есть к нему один разговор. Мне пришло в голову только утром, уже когда женщины вставали… Халльмунд! Сиди смирно! – строго велел он мальчику, который вертелся у него на коленях. – Развевай рот и ешь кашу. Пока что это твое главное дело – есть кашу и набираться сил. А не то меч будет тебе не по силам и ты не прославишь наш род. Ну-ка! Ам!

Вот почему Эрнольв ярл сам кормил сына, хотя в доме имелось достаточно женщин.

– То-то я вижу, ты такой веселый! – улыбаясь, заметила Свангерда. Она была тоже невысока ростом, и ее сыновьям требовалось съесть очень много каши, чтобы сравняться с отцом. – Наверное, тебе пришла хорошая мысль в голову.

– Еще бы! – живо отозвался Эрнольв. – Вы только подумайте! Я все думаю об этой девочке… девушке, из Лейрингов, которую привез Асвальд ярл…

– Только о девочках тебе и думать! – сурово заявила Ванбьёрг и погрозила сыну полотенцем. – Ты, милый, теперь не так хорош собой, чтобы думать о девочках, да еще при такой превосходной жене!

Свангерда тихо смеялась вместе со всеми и смотрела на мужа с обожанием, которое мало объяснялось его изуродованным лицом. Сам Эрнольв смеялся громче всех, так что чуть не попал ложкой в ухо Халльмунду вместо рта. Мальчик, кстати, должен вырасти большим храбрецом, поскольку с самого детства привык безбоязненно сидеть на коленях у одноглазого великана.

– Я не про то… Ты что, мать! – Эрнольв едва-едва сумел отсмеяться и продолжить. – Я совсем наоборот! Послушай, отец! – Он обернулся к Хравну хёльду как к более серьезному собеседнику. – Раз уж конунг… Признаться, я думал, что пока я съезжу к вандрам, у нас тут что-нибудь наконец изменится. А раз уж конунг не хочет брать в жены дочь Кольбейна, то надо поискать ему другую невесту. И я не думал, что Асвальд ярл проявит себя таким умным, но недальновидным человеком.

– Как так?

– Он поступил очень неглупо, привезя сюда эту девочку. Я расспросил кое-кого на том пиру: она – племянница не только Гримкеля конунга, но еще и Ингвида Синеглазого. Помните Ингвида? – Он вопросительно посмотрел на Сёльви и Слагви. – Помните усадьбу Водосбор? Ингвид – серьезный человек! – многозначительно пояснил он женщинам, которые не участвовали в тех памятных для мужчин битвах. – Судя по всему, из него может выйти новый конунг квиттов. Раз уж от старого рода никого не осталось, а Гримкель вконец опозорился, то кроме Ингвида им и выбрать некого. А эта девочка – дочь его сестры. Асвальд привез заложницу двойной ценности. И самое умное… если Торбранд конунг женится на ней. Тогда и Гримкель, и Ингвид Синеглазый станут его родичами. Он даже сможет объявить себя самого конунгом квиттов, и им будет нечего возразить. И ведь ему же нужна жена! – Эрнольв посмотрел на женщин, ожидая от них безусловной поддержки. – Ведь верно? …Халльмунд, жуй как следует… И за этой женой не надо никуда ехать, она уже здесь. Свадьбу можно справить до похода и даже убедиться, что род конунга не останется без наследника, даже если… Я первый поклянусь в верности такому ребенку, еще до его рождения. Ну, разве это плохая мысль?

Ему ответили не сразу – такие неожиданные повороты следовало обдумать.

– А почему ты назвал Асвальда недальновидным человеком? – среди тишины негромко спросила Сольвейг.

– Потому что он будет не очень рад, если конунг со мной согласится, – немного виновато ответил Эрнольв, глянув на Сольвейг и тут же отведя взгляд единственного глаза. Его не удивило, что из всего сказанного им девушка запомнила относящееся к Асвальду сыну Кольбейна. – Он ведь хочет выдать за конунга Эренгерду. А получится, что он привез конунгу другую невесту и его сестра останется без жениха. Второй женой она ведь не пойдет.

– Ей и незачем. Такая красотка недолго останется без жениха! – заметил Стуре-Одд. – Десять человек только в Аскефьорде ждут, не передумает ли конунг.

– Но ей покажется, что она скатилась с перины на солому! – сказала Ванбьёрг. – Какой-нибудь Исбьёрн сын Стейнара – не слишком завидный жених после конунга!

Сольвейг покачала головой, но вслух ничего не сказала.

– Асвальд будет тебе не слишком благодарен за эти озарения! – Сёльви, обладавший более серьезным нравом, посмотрел на Эрнольва с некоторой тревогой. – Наверняка скажет, что это ты придумал ему назло!

Эрнольв пожал плечами:

– А что я могу сделать? Мы все такие, какими родились. Если его честолюбие родилось раньше него… Я ему не желаю зла, но здесь речь идет о благополучии всех фьяллей…

Сольвейг молчала, опустив глаза. Эрнольв, несомненно, прав. Но поймет ли его правоту Асвальд? И что скажет Эренгерда?

– Любопытно, как это понравится самой девочке? – сказал Сёльви и подтолкнул брата локтем. – А?