Это будет ужасно.
– Где вы нашли это?
– Это было, ээ-э, на месте события. На месте резни… Это было… в общем, на месте события.
– Где вы нашли это? Агент побледнел.
Вновь Мейс сделал глубокий вдох. И еще один. С третьим обруч на сердце вновь разжался:
– Прошу прощения.
Иногда он забывал, насколько пугающими для людей были его рост и голос. Не говоря уж о его репутации. Он не хотел,, чтобы его боялись.
По крайней мере, те, кто предан Республике.
– Пожалуйста, - сказал Мейс, - это может иметь большое значение.
Агент что-то пробормотал.
– Простите?
– Я сказал, это было у нее во рту, - он махнул рукой куда-то в сторону голографического тела у ног Мейса. - Кто-то… намертво зафиксировал ей челюсть, чтобы падальщики не добрались до записи, когда… ну-у, вы знаете, падальшики предпочитают, ээ-э, языки…
На Мейса волнами накатывала тошнота. Кончики его пальцев дрожали. Он уставился на изображение женщины. Эти отметины на ее лице… Он думал, что это просто отметины. Или какой-то грибок. Или колония плесени. Теперь он все рассмотрел и предпочел бы, чтобы глаза вовсе не увидели эти тупые золотистые выступы у нее под подбородком.
Шипы медной лозы.
Кто-то использовал их для того, чтобы намертво зафиксировать ей челюсть.
Ему пришлось отвернуться. Он понял, что ему придется еще и сесть.
Агент продолжил:
– Начальник нашего штаба Разведки получил откуда-то информацию и послал меня ее проверить. Я арендовал паровой краулер у каких-то пропащих иджей, нанял несколько горожан из тех, что умеют обращаться с тяжелым вооружением, и отправился туда. То, что мы нашли… ну, вы сами видите. Этот информационный диск, когда я нашел его…
Мейс смотрел на мужчину так, словно только что увидел его в первый раз. И это было недалеко от правды: он, наконец-то, увидел его по-настоящему. Маленький незаметный человечек: мягкое лицо, неуверенный голос, дрожащие руки и аллергия. Маленький незаметный человечек, чей запас прочности Мейс мог представить себе лишь с большим трудом. Ходить по месту, на которое Мейс с трудом мог смотреть даже в виде светящегося лазерного изображения. Чувствовать запах вокруг, изучать тела, открыть рот мертвой женщины…
И затем привезти эти записи сюда, чтобы вновь все это пережить…
Мейс, наверное, смог был сделать подобное. Так ему казалось. Наверное, смог бы. Он побывал в разных местах и видел разные вещи.
Не такие.
Агент продолжал:
– Наши источники фактически убеждены, что наводка пришла из самого ОФВ.
Палпатин одним своим видом задал немой вопрос. Мейс ответил, не отрывая глаз от агента:
– Освободительный фронт высокогорья, сэр. Это группа партизан Депы. «Люди высокогорья» - это грубый перевод слова «корунаи», так горные племена сами себя называют.
– Корунаи? - Палпатин нахмурился. - Это, случаем, не ваш народ, мастер Винду?
– Мой… род… - Мейс заставил себя разжать челюсти. - Да, канцлер. У вас прекрасная память.
– Сноровка политика, - отмахнувшись, скромно улыбнулся Палпатин. - Пожалуйста, продолжайте.
Агент пожал плечами, словно больше особо рассказывать было нечего:
– К нам поступает немало… отчетов, вселяющих беспокойство. Расстрелы пленных. Засады, устраиваемые на мирное население. С обеих сторон. Обычно подобные вещи трудно проверить. Джунгли… все поглощают. Так что, когда мы получили эту наводку…
– … вы нашли это, потому что кто-то хотел, чтобы вы это нашли, - закончил Мейс за него. - А теперь вы считаете… - Мейс без остановки крутил информационный диск в пальцах, разглядывая блики света на нем, - вы считаете, что этих людей убили просто для того, чтобы доставить это послание.
– Какой жестокий план! - Палпатин медленно сел за стол, затем обратился к агенту. - Это ведь не так, не правда ли?
Агент лишь опустил голову.
УШИ Йоды сдвинулись назад, и глаза вновь сузились:
– Некоторые послания… Важно, как оформлены они. Вторично содержание их.
Палпатин покачал головой, словно не веря.
– Эти партизаны ОФВ, они ведь наши союзники, разве нет? Они союзники джедаев? Что же они за чудовища?
– Я не знаю, - Мейс вернул диск агенту. - Давайте выясним это.
Агент вставил диск в порт на боку голопроектора и включил проигрывание записи.
Колонки голопроектора наполнили джунгли вокруг зрителей жизнью: шорох листвы, колышущейся на ветру, скрежет и щелчки насекомых, смутные нарастающие и исчезающие вскрики пролетающих мимо птиц, вой и рык хищников вдали. Сквозь кипение и бурление звука прорастал шепот, волнистый, словно речная змея: шепот человека или существа сходной расы, голос, бормочущий на общем; то там, то здесь можно уловить слово или фразу, выскальзывающие из разрываемого внешними звуками пространства. Мейс уловил слова: «джедай», «ночь» или «нож» и что-то о «взгляде сквозь звезды». Винду хмуро обратился к агенту:
– Не могли бы вы сделать запись чище?
– Она очищена, - агент достал из чемодана карманный компьютер, включил его и протянул Мейсу. - Мы переписали все, что смогли понять. Это лучшее, что мы можем.
Расшифровка была рваной, но достаточной для того, чтобы заставить руки Мейса дрожать: «Храм джедаев… обучен (или изучен)… темный… враг. Но… джедай… под покровом ночи».
Одна фраза была полностью слышна. Винду прочел слова на экране и одновременно услышал шепот у себя за плечом: «Ночь принадлежит мне, и я принадлежу ночи».
Он перестал дышать. Ему уже было плохо.
Стало же еще хуже.
Шепот усилился, превратился в голос. Женский голос.
Голос Депы.
На экране компьютера в его руке и бормотанием за его плечом: «Я стала тьмой джунглей».
А запись продолжалась. И продолжалась,
Ее шепот опустошил, забрал из него все: эмоции, силы, даже мысли. Чем дольше она бормотала, тем опустошеннеи он становился. Но последние слова все равно вызвали резкую боль у него в груди.
Она обращалась к нему…
«Я знаю, ты придешь ко мне, Мейс Тебе не следовало посылать меня сюда. А мне не следовало приезжать. Но что сделано, не изменить. Я знаю, ты считаешь меня сумасшедшей. Но это не так. Со мной случилась вещь гораздо более страшная.
Я теперь в здравом уме.
Вот почему ты придешь, Мейс. Вот почему ты обязан будешь прийти.
Потому что нет ничего опаснее джедая в здравом уме.
Ее голос потонул в гомоне джунглей. Никто не пошевелился. Никто не заговорил. Мейс сидел со сплетенными пальцами, поддерживающими подбородок. Йода с закрытыми глазами и губами, изогнувшимися от внутренней боли, откинулся в кресле. Мрачный взгляд Палпатина был устремлен куда-то сквозь голографические джунгли, словно за ними он видел нечто реальное.
