Я указал на астероид, который успел вырасти до пугающих размеров. Разломы и трещины, в которых лежали глубокие тени, были теперь отчетливо видны на его рябой поверхности, не говоря уже о неисчислимом количестве возвышенностей и хребтов, перемежаемых здесь и там рукотворными выступами, которые, на мой непросвещенный взгляд, могли оказаться чем угодно — как антенными полями ауспиков, так и бельевыми веревками.
— Но я знаю, что, как только мы пристыкуемся, нам придется убедить вверенных нам солдат, что с чем бы мы ни столкнулись, мы сможем это победить.
Я указал на транспорт, перевозивший вышеупомянутых солдат, казавшийся огромным по сравнению с нашим челноком и закрывавший часть астероида.
— А для того, чтобы это сделать, нам нужно почувствовать хотя бы частичку того, что чувствуют они.
Девчонка кивнула, как и Донал и еще пара кадетов. Только Нелис, похоже, все еще не врубался.
— То есть вы говорите, — медленно произнес он, — что для того, чтобы вести трусов в бой, мы сами должны вести себя как трусы?
— Конечно же, нет, — произнес я, стараясь, насколько возможно, скрыть раздражение его тупостью. Выражение на лицах Кайлы и Донала дало мне понять, что я не вполне в этом преуспел. — Но осторожность и трусость вовсе не одно и то же. Страх, который вы испытываете, является вашим другом — он оттачивает вашу реакцию и помогает оставаться в живых. Без него вы пойдете на никому не нужный риск, подвергая опасности свою жизнь и жизни тех солдат, которые служат с вами. На поле боя жертвы неизбежны, но мы служим Императору лучше всего тогда, когда потери несет противник. Каждый погибший солдат Империума — это ошибка с нашей стороны или со стороны их непосредственных командиров, и каждая такая потеря является ударом как по силе наших армий, так и по самому Золотому Трону.
На мгновение воцарилась изумленная тишина, и я начал задумываться, не перегнул ли палку. Но вот Нелис медленно кивнул.
— Звучит разумно, — произнес он.
— Рад, что вы согласны со мной, — отозвался я, ощущая, что пришла пора разрядить обстановку. Поэтому я улыбнулся своим кадетам. — Боюсь, наша работенка не является самой простой. В ней есть кое-что еще помимо необходимости носить кушак и красивую фуражку. Вы все находитесь здесь потому, что являетесь лучшими, самыми выдающимися из людей Империума. Даже если временами ответственность будет казаться вам слишком тяжелой, что ж, такой она и должна быть. Но это та ноша, которую вы понесете с гордостью, когда настанет срок.
И, вот так просто, они оказались полностью во власти моего обаяния. Произнося подобные духоподъемные банальности по всякому удобному случаю уже более века, я мог бы теперь делать это даже во сне. Стараясь не думать о том, скольких из этих ребят я недосчитаюсь на челноке после того, как наша миссия завершится, я отвернулся от их воодушевленных лиц, чтобы снова взглянуть в иллюминатор. Мы уже медленно приближались к открытым створам массивных железных врат, вделанных в каменную поверхность астероида. Из проема струился свет, подсвечивая и ту часть корпуса «Аквилы», которая была мне видна в иллюминатор.
Через минуту вид, открывающийся через бронекристалл, разом сменился. Вместо холодных колючих звезд открытого космоса и нависающего над нами массивного корпуса грузового судна моим глазам предстали внутренности пещеры размером с поле для скрамбола. Люминаторы, подвешенные к потолку, находились почти в двадцати метрах над полом, который даже можно было назвать ровным, хотя его явно просто слегка поскоблили с помощью горнодобывающих машин.
Пара рабочих челноков, топорщившихся различным навесным оборудованием, напоминали техножрецов с механодендритами. Они были припаркованы на пусковых площадках этого каменного ангара и, судя по всему, предназначались для того, чтобы поддерживать в порядке смонтированные на внешней поверхности астероида приспособления. Глядя на обилие проводов и свитков с молитвами, торчавших из технических лючков, легко было понять, что эти машины находились в не самой лучшей форме для того, чтобы покинуть этот на скорую руку вырубленный ангар. Я внимательно рассматривал маленькие космические машины, пока наш пилот аккуратно подводил «Аквилу» к этой парочке, а ворота за нами начали закрываться. И мои недобрые предчувствия стали набирать обороты. Никогда я не замечал за шестереночками[7] привычки бросать неоконченную работу, во всяком случае, по доброй воле. Если те ритуалы ремонта, что осуществлялись здесь, были прерваны, то можно с большой долей уверенности утверждать, что случилось это не потому, что все перепились в честь какого-нибудь праздника. Ладони мои начали зудеть в полную силу.
— Мы на поверхности, сэр, — Юрген констатировал очевидное, поскольку вой наших двигателей уже сходил на нет, и узкая дверь в кабину пилота распахнулась, едва не хлопнув мне по коленям.
Из рубки вылез рыжеволосый юнец в форме флотского кадета, причем сделал это так внезапно, будто был одной из фигурок на тех уродских механических часах, что установлены на площади Освобождения.[8] Он отсалютовал в направлении, где, по его предположению, находился я. Нашивка на груди его летной куртки сообщала бесценную информацию — «Спри». Видимо, на тот случай, если пилот позабудет, как его зовут. Нашивка на предплечье изображала помесь гербов секторального флота и Схолы Прогениум, вероятно, чтобы мальчик не позабыл, в какой части космоса живет и в каком военном подразделении проходит подготовку.
— Будут ли дальнейшие указания, сэр? — спросил Спри.
— Да. — Мне пришлось думать быстро. — Взлетайте, как только мы сойдем, и держитесь поблизости от основного воздушного шлюза.
— Приказ понял, — он снова отдал честь и скрылся в узкой рубке, где я смог разглядеть еще нескольких кадетов, управляющихся с инфопланшетами и пюпитрами, и инструктора, наблюдающего за этой сворой. Я провел немало времени в компании Юбера Визитера, седовласого коммодора, ответственного за воспитание флотских кадетов. Я бы сильнее удивился, если бы компанию в этой прогулке нам составил кто-то другой из преподавателей.
— Ожидаете неприятностей, Каин? — Спросил он без обиняков, и его аккуратно подстриженные усики так и заходили над верхней губой.
— Всегда, — отозвался я вполне искренне. — И если они станут совсем уж серьезными, я бы хотел быть уверен, что вы все еще будете в состоянии забрать нас.
По крайней мере, лично меня, и, если возможно, Юргена. Что касается всех остальных, пусть Хорус забирает припозднившихся, мне до этого не было ровно никакого дела.
