– Пожалуйста, нет, пожалуйста…
– Защищайся! – приказал голос, и в поле зрения попал небольшой бластер, только что брошенный на пол около ее ног.
Она схватила оружие, скользя по нему пальцами с деланой беспомощностью, так, как будто никогда прежде не держала в руках ничего подобного, стискивая зубы в попытках просто закрыться от волн боли, в то время как все ее инстинкты в один голос вынуждали начать действовать. Несомненно, этот бластер был совершенно бесполезен, просто еще одна часть придуманного Прэйшем садистского испытания, но если только она сможет встать на колено, то будет иметь неплохую возможность уклоняться и даже попытаться вырвать кнут из руки нападающего…
Но если она это сделает, то точно выдаст заинтересованным зрителям свои боевые навыки. И тогда – выжить ей уже точно не грозит.
А потом погибнет вся команда "Дикого Каррда"…
Наконец Мара неуклюже пристроила указательный палец на спусковом крючке, и, неловко дергая рукой, водя ею из стороны в сторону, кое-как навела прицел на противника. Губы ее задрожали, и, заплакав, как ребенок, она попробовала опереться локтем о пол, чтобы хоть как-то унять дрожание руки. Бластер не держался в онемевших пальцах, падал дулом вниз.
И к счастью, неожиданно все прекратилось.
Мара лежала, не двигаясь, и продолжала всхлипывать сквозь стиснутые зубы, одновременно пытаясь справиться с внезапно охватившими мышцы ног судорогами. Если она недооценила Прэйша, и он решил все же убить ее вместо того, чтобы бросить вниз, в ямы со слизью…
– Это было уроком и наглядным примером, – светским тоном сообщил Прэйш.
Какое-то движение около нее – и чьи-то грубые пальцы сняли с ног путы.
– Только что вы имели возможность видеть, на что похож парализующий кнут, и я уверен: вряд ли захотите еще раз испытать его действие на себе.
– Нет, конечно, нет… – покорно произнесла Мара, буквально выталкивая слова среди задыхающихся рыданий. Пара рук подхватила ее за локти и утвердила в вертикальном положении. Она помедлила секунду, проверяя, достаточно ли восстановились мышцы и способна ли она держаться на ногах, а затем позволила коленям подогнуться и вновь бессильно опустилась на пол. Двое дрэч’намов вновь подняли ее и развернули лицом к Прэйшу.
– Пожалуйста… – прошептала она.
– Теперь ты – моя собственность, – спокойно произнес Прэйш, его бесцветные глаза в упор рассматривали ее. – Твоя безопасность, твое благосостояние, твоя жизнь отныне находятся в моих руках. Если будешь служить хорошо, то выживешь. Если же нет, то вот этот кнут, обвитый вокруг тебя, будет последним, что ты увидишь в своей короткой жизни перед мучительным концом. Это понятно?
Опустив взгляд, Мара быстро кивнула и опустила плечи, всей своей фигурой, всем видом выражая беспомощную запуганность избитого животного.
– Хорошо, – заключил Прэйш, безо всякого интереса махнув рукой в сторону ведущей из помещения двери. Представление завершилось, и он был изрядно утомлен всей этой возней. – Отведите ее к надсмотрщику, – последовал приказ. – Наслаждайся своей новой жизнью здесь, человек!
На полпути вниз по длинному лестничному маршу сопровождавшие Мару стражники, видимо, решили, что уже достаточно несли ее, и предоставили пленнице возможность идти самостоятельно. Если не обращать внимания на все еще длящееся небольшое и неприятное покалывание в мышцах, она чувствовала себя вполне сносно, но из осторожности продолжала демонстрировать слабость и полное бессилие все время, пока они шли. Парализующие кнуты по своей природе были настоящим гимном крайней дикости и полной нравственной деградации, и сам их вид уже должен был служить наилучшим предупреждением, а поэтому она не собиралась давать понять головорезам Прэйша, сколько именно времени ей требуется, чтобы оправиться от такой экзекуции.
Ямы со слизью располагались в самом нижнем уровне крепости и представляли собой ряды прорубленных в полу и соединенных между собой траншей около двух метров в ширину и сотни метров в длину. В проходах между ними праздно разгуливали стражники-дрэч’намы, ненавязчиво теребя пальцами кнуты или лениво поигрывая рукоятками ножей. Около двухсот женщин, большинство из которых выглядели довольно молодыми, медленно и с видимыми усилиями двигались внутри ям, по пояс в серой массе, и внешне, и по консистенции напоминающей навоз. Согнувшись вдвое, лицами почти касаясь отвратительной поверхности, они загребали слизь руками. На каждой из несчастных лежал одинаковый отпечаток безнадежности, настолько полной и безграничной, что Мару пробрала непроизвольная дрожь.
– Я объясняю только один раз, – сказал надсмотрщик, одновременно делая издевательский жест радушного приглашения к ямам. – Питательная слизь является родной средой для личинок существ, называемых кризарами. Его Первейшее Величество использует их патрулирования владений. Зародыши-куколки заключены в твердые раковинки эллипсоидной формы, размером не крупнее большого пальца человека. Твоя работа будет заключаться в том, чтобы находить те из них, откуда вот-вот выберутся куколки, и класть их на дорожку, а оттуда их затем заберут в главный инкубатор.
– Откуда я узнаю, что они готовы?
– Ты поймешь, потому что когда они доходят до нужной кондиции, то начинают шевелиться и прогрызать выход наружу, – перебил ее надсмотрщик. Пара голов чуть повернулись, привлеченные резким тоном слов, но большинство женщин даже не посмотрели в их сторону. – И не пытайся вытащить наружу каждую, которую найдешь. Если куколку достать раньше, чем нужно, она погибнет. – Он с назидательным видом помахал своим кнутом перед самым носом Мары. – А смерть куколки заставляет нас чувствовать себя несчастными. Это понятно?
Она глотнула воздуха, вынудила себя отступить на шаг и пробормотать:
– Да…
– Хорошо, – подвел он итог, и тон голоса вновь стал приветливым, как у того, кто находит искреннее удовольствие в своей работе. – У тебя интересный цвет волосяного покрова. В яме он тебе не понадобится, так что, возможно, ты захочешь продать его мне…
– В обмен на что? – осторожно спросила Мара.
– Покровительство. Возможность получать больше пищи или еще какие-либо блага…
Мара с усилием подавила гримасу. Мысль о том, что ее волосы будут висеть на стенде трофеев этого надсмотрщика, была отвратительна. Но с другой стороны, он мог бы забрать их и за просто так, если бы это взбрело ему в голову. Хотелось надеяться, что ей не придется остаться здесь надолго и у него просто не будет возможности вернуться к этому вопросу.
– Могу я подумать? – робко спросила она.
