Казалось, целые эпохи он взирал на нее. И во взгляде его была ярость.
Дракон был разгневан, и он гневался на нее. Не на Галактику, не на этот сектор, не на ее расу. Но на нее лично. От него исходило обещание вечного страдания, что он поработит саму ее сущность ради своих целей и сделает из нее оружие против других, что ее тело будет восстанавливаться снова и снова, чтобы познать на себе месть Дракона.
Ужас, который она не могла себе и представить, затопил ее разум. Она снова закричала, и на этот раз каждый эльдар во флоте закричал вместе с ней.
Когда она очнулась, в «Предвестнике Иннеад» было темно. Она судорожно выдохнула. Ноги ослабели. Она с трудом поднялась, хватаясь за кокон ложа. В пальцах не было силы. Другие духовидцы обмякли на своих кушетках. Она была уверена, что двое из них умерли.
Рулевые повалились на драгоценные камни, управляющие кораблем, капитан лежал на полу, похожий на помятого павлина. Главное смотровое окно все еще светилось. Сквозь него она увидела разрозненный, бессильно дрейфующий эльдарский флот. Однако люди продолжали бороться. Корабль норны был охвачен свирепым пламенем. Может быть, именно это прервало связь между ней и Великим Драконом?
От одной мысли об этом контакте ее замутило.
Ее разум протянулся к кораблю, и мертвецы «Предвестника Иннеад» тоже очнулись, выползли из своих укрытий в ядре бесконечности, робкие, ошеломленные.
Снова загорелся свет. Тусклое сияние стен нарастало до тех пор, пока корабль не стал выглядеть, как должно. Йетельминир застонал и перекатился. Он неловко поднялся, пытаясь высвободить руки из-под переливчатого плаща. За ним последовали шатающиеся рулевые и другие члены экипажа.
— Моя госпожа?
— Со мной все хорошо, Йетельминир, — ответила она. Ее взгляд был прикован к безнадежному сражению. Флот-улей был разбит. Но даже лишенные управления, отдельные звери-корабли были по-прежнему смертоносны и превосходили людей в числе двадцать к одному.
Она увидела, как один из их легких крейсеров схватила троица кораблей-кракенов. Он распался на части, и его реактор взорвался с яркой вспышкой плазмы.
Иянна приняла решение.
— Лорд-адмирал? — вслух сказала она.
Минула долгая пауза, прежде чем Келемар ответил.
— Моя госпожа?
Голос звучал слабо.
— Каково состояние твоего корабля? Твоего флота?
— Корабли не повреждены. Мой экипаж пострадал. Некоторые погибли.
— Воодушеви их.
— Что это было?
— Великий Дракон, — проговорила она. Она заставила свой голос прозвучать холодно, боясь, что в него просочится страх. Если бы это произошло, она бы сошла с ума — в этом Иянна не сомневалась. — Верни свои корабли в боевой порядок.
— Мы не возвращаемся на Иянден?
— Мы не возвращаемся на Иянден. Мы остаемся, чтобы помочь мон-кей.
— Этого не было в плане.
— Планы меняются, — сказала она. — В предстоящей битве нам понадобится любое оружие.
Эльдарский флот медленно вернулся на прежние позиции и двинулся обратно к тиранидам.
— Передай людям, что мы идем, — сказала она.
Йетельминир кивнул. На его лице появились морщины, которых не было раньше.
Иянна соскользнула обратно на свое ложе и снова соединилась с мертвыми пилотами призрачных бомбардировщиков, чтобы оповестить их о новом задании.
Они приняли его с радостью, ибо месть мертвых не знает границ.
Не переведено.
Не переведено.
Роб Сандерс
Путь проклятых
Не переведено.
Не переведено.
В конце концов Джанн не смогла сдержаться и вернулась обратно. Сгорбившись, она прокралась в красноватую тень башни с ржавым посохом из скрученного металла в руке. Воющая и грохочущая буря прошла два дня назад, и, как бы Джанн не прислушивалась, все, что она могла услышать, — лишь тихий хруст песчаных наносов под ногами и собственное дыхание, сухое и напуганное. В этот час, под этим углом, башня депо казалась лишенной света глыбой черноты на фоне кровавого неба. Ни движения, ни голосов. Даже металлическая громада трубопровода была совершенно безжизненна.
Во время шторма низко стелющиеся ветра разгладили землю, и перед южной дверью не было иных следов, кроме следов Джанн. Выписывая зигзаги и шатаясь из стороны в сторону, они вели из небольшого штормового люка и исчезали за одной из опор гигантского трубопровода, в том месте, где она провела всю ночь, съежившись и вздрагивая, оставленная на милость странных и дразнящих видений. Следы уже более мягких и медленных шагов вели назад из укрытия и стелились за ней — шагов тихих, пытающихся красться, хотя Джанн и знала, что от этого не будет толку. Она должна войти внутрь и найти их там — их всех. Она должна будет показать свое… лицо.
Она тихо направилась к люку, двигая перед собой посохом то в одну, то в другую сторону, пытаясь придумать, как бы лучше им взмахнуть, если один из них притаился прямо за входом. Там будет темно. Единственные части башни, которые когда-либо достаточно хорошо освещались, — это диспетчерская наверху и жилой этаж. На какое-то мгновение эта мысль почти что вызвала у нее облегчение. Она подумала о темных комнатах и залах, о темной стране, которую она никогда не видела, и летела над ней в тихой вышине, и о чужих горах, залитых серебряным светом… но этот образ разбил и исказил мысли, и силы на миг покинули ее. Она чуть застонала и подняла лицо к небесам, но там не было белой луны, которая могла бы ей помочь. Там должна была быть белая луна. Джанн никогда не видела луны какого бы то ни было цвета, но там должна была быть белая луна.
Она отвела глаза от неба и на миг замерла, колеблясь, на входе. Казалось, будто она вот-вот придет к пониманию того, что с ней происходит, но она моргнула, вздохнула — и все это пропало, как
(лунный свет)
дым, уходящий сквозь пальцы, и Джанн обнаружила, что проходит внутрь через люк, тяжело дыша, широко раскрывая глаза, так крепко сжимая свой посох, что его потраченная коррозией поверхность вгрызалась в ладонь. Она подвинула его ближе к себе, как трость, на которую опираются при ходьбе, и это ее чуть ободрило. Не драгоценная луна, но тоже неплохо.
Грохот машин, скрытых в мощном фундаменте башни, ритмично отзывался в стенах. Это был глубокий ритм, ритм для прогулки, для медленного променада, пока еще не настало время танца. Скрытое значение этой мысли бросило ее в озноб, но шаги, как раз в такт машинам, начали ускоряться. В крошечных клетках, высоко на рокритовых стенах, горели огни аварийного освещения, красные, как кровь, смываемая с неба, желтые, как искры, взмывающие с наковальни. Джанн больше не знала, чьи это были мысли.
