Андрей Березняк - Чернильные стрелы

Хотя на двух путников особого внимания никто не обратил. Ростримо даже договорился с пожилым масари о покупке у того овса для лошадей и припасов для их наездников. Богатством и изысканностью предложенное селянином не отличалось, но даже изнеженный городской жизнью дамнор уже попривык к соленому сыру, хлебу муки грубого помола и копченому мясу.

– А что, уважаемый, часто тут путники бывают? – спросил Тойло.

Масари прищурился, рассматривая витаньери и ответил, что дорога тут не наезженная, поэтому раз в десятину кто проедет – и то столпотворение. Все в основном на юго-запад едут по тракту, а если надо в Шессотэ или к Южному морю, то это из Лейно все на восток отворачивают.

Солнце уже присматривало себе место за горизонтом, но и Тойло, и Ростримо придерживались мнения, что надо ехать дальше. И так слишком много времени было потеряно в блужданиях по лесу, теперь же дорог каждый креп, на который они отойдут от Лейно. Наемник надеялся, что страсти по событиям в вольном городе уже должны были поулечься, хотя Вагнер не был в этом уверен. И все же заночевать решили уже на тракте, благо деревень с гостиницами на нем предостаточно.

На западной околице пришлось остановиться: мальчишки загоняли в деревню коровье стадо. Тойло натянул ворот рубахи на нос, спасаясь от пыли, как вдруг выругался в бессильной злобе.

Из-за крайнего забора в село пытался въехать десяток солдат, сейчас пережидавших, пока пройдут коровы. Несмотря на пыльные облака над дорогой, было видно, что компаньонам свезло наткнуться ровно на тех вояк, что уже допрашивали Шаэлью несколько дней назад.

– Это они…

– Кто?

– Я их видел, из-за них мы в лес ушли.

– Коленку мне в рот…

Стадо тем временем втянулось в деревню, солдаты медленно продвигались за ним. Тойло внимательно смотрел на них, не открывая лица, Ростримо и сам поднес к носу платок. Молодой десятник скользнул по компаньонам взглядом и отвернулся, но проезжающий мимо сержант вдруг крикнул:

– Эй, это тот масари!..

Договорить сержант не успел, потому как короткий, толстый нож вонзился ему в глаз.

Все же септреры не воевали слишком давно, если не считать пограничных стычек с пуаньи из Дельты. Пока солдаты соображали, что происходит, Тойло выхватил клинок и быстрым ударом рассек шейные позвонки десятника. Тот беззвучно, словно бы с готовностью, свалился под копыта, а Ростримо уже метнул второй нож в ляжку пегой коровы. Бедное животное взревело, взбрыкнув задом, как необъезженный скакун. Паника в стаде началась как-то в один момент: вот только что буренки шли себе мирно, как вдруг все они уже мечутся и истошно мычат. Кого-то из армейских придавило к забору, остальные только хлопали глазами и пытались выбраться из этого рогатого ада. Шаэлью же заставил свою кобылу сделать «свечку», коровы шарахнулись от мельтешащих в воздухе копыт.

– Вперед!

Два всадника бросились в образовавшийся на мгновение коридор. Тойло нещадно лупил буренок мечом, стараясь попадать плашмя – нет хуже оказаться в самом центре израненного стада. Они с Ростримо уже вырвались, когда позади раздались истерические крики. Кто-то голосил о своей придавленной ноге, «десятника убили!» – констатировал факт второй. А вот некто третий наемника совсем не порадовал:

– Быстро все за этими засранцами!

Однако почти полкрепа они сумели выгадать. Пока солдаты продирались сквозь обезумевшее стадо, пока разбирались, кому остаться с ранеными и убитыми – Тойло и Ростримо оторвались на значительное расстояние. Их лошади после целой десятины хотя и в буераках, но все же налегке, были свежи, кавалеристы же за целый день своих успели утомить.

– Уйдем! – просипел витаньери.

– И куда?! – хмыкнул в ответ Вагнер, перекрикивая ветер.

Что ж, вопрос справедливый.

Повезло в том, что тракт, на который они выскочили, был абсолютно пустой: путешествующие в такое время уже устраиваются на ночлег, а не нахлестывают своих лошадей. Тойло свернул на юг, заметив, что расстояние между ними и преследователями еще больше увеличилось. Солнце уже коснулось лесистых холмов на западе. Увы, но здесь и в самом деле начиналась степь, и чащи отступили от дороги. Дальше будет только хуже – начнется равнина, плоская как лакированный стол.

– До темноты надо! – снова крикнул Тойло. – Там затеряемся!

Ростримо не возражал, тем более что в таких вещах как погоня, он доверял своему компаньону больше, чем себе.

Только когда кобыла витаньери пару раз запнулась, тот позволил ей перейти на шаг. Конь дамнора выглядел свежее, но и он тяжело дышал, а воздух, вырывающийся из легких, сдувал с губ белую пену.  Уже стемнело, и только полная луна заливала тракт зеленоватым светом. Преследователей слышно не было, но верить в то, что они решили прекратить погоню, было бы безумством.

– Тойло, мне не надо было убивать его? – неуверенно спросил Вагнер.

– Нет, все правильно. Он меня узнал, пришлось бы драться минутой позже, но тогда они были бы готовы. Это был сержант, я зарубил десятника, так что теперь они без командиров. Это хорошо.

– Да, – согласился Ростримо, – они будут искать начальство, чтобы доложить и ждать приказа.

– Именно. У нас фора в несколько часов, не больше. Надо думать.

Решение пришло само собой. На их пути это была уже третья деревня с того момента, как гонимые солдатами компаньоны выехали на тракт. Лошади уже несколько пришли в себя, когда Тойло снял с ворот постоялого двора масляный фонарь. Ростримо по своему обыкновению хмыкнул и взял второй.

– Полный, – сказал Шаэлью, встряхнув свой.

– Так ночь не так давно началась. Куда?

Витаньери показал дамнору на дом напротив. Тот кивнул и зашвырнул горящий фонарь на крышу. Масло вспыхнуло, стекая по доскам. Себе же в качестве цели Тойло наметил гостиничный сенник. Опыт не забывается, отметил он про себя. Сколько раз вот так вот палили деревни ватаги, с которыми приходилось воевать.

– Ждем.

Ждать пришлось недолго. Двери распахнулись, и из домов посыпались люди. Крики, проклятья, требование немедленно подать воды – все как обычно. Здоровенный детина выводил лошадей из конюшни, которая уже начала заниматься пламенем. Тойло удовлетворенно кивнул и указал дамнору. Пока еще никем в общей суматохе не замеченные они подъехали к конюху.

– Хорошие лошадки.

Мужик с непониманием посмотрел на двух всадников, которые не кинулись со всеми тушить пожар, а спокойно подъехали на побеседовать. Только что о богатстве собранного урожая не спросили!

– Нам бы парочку, – продолжил Тойло. – Вот эту и вон ту.

Конюх открыл было рот, явно намереваясь высказать все, что он думает о двух придурках, торгующих лошадей посреди пожара, но витаньери резко ударил его под подбородок, не вытаскивая ногу из стремени. Здоровяк упал, но остался в сознании, на что, впрочем, Тойло и рассчитывал. Ростримо схватил под уздцы примеченных скакунов, и компаньоны рванули по тракту в южном направлении. Кто-то обратил на них внимание, кто-то что-то прокричал, но никто, судя по всему, не понял пока, что произошло.