Он потянулся и взглянул на сообщение для Г'Кара. Интересно, он уже закончил свою встречу с этим минбарским парнем? Гарибальди застонал. Нет. Нужно пройтись, подышать свежим воздухом, размять мускулы, и найти что-нибудь безалкогольное.
В дверь позвонили, и он пробормотал какое-то мерзкое ругательство. — Я занят, — резко ответил он. — Только, если это не вторжение или красивая женщина…
— Это Дэвид, — послышалось в ответ. — Командор Корвин.
Гарибальди фыркнул и открыл дверь. Корвин осторожно заглянул в комнату, и лишь затем вошёл. — С тобой всё в порядке? — спросил он.
— Так себе. Эта работа, знаешь ли, была создана для мазохиста. И изобрёл её законченный садист. Как прошёл день? — Корвин и Парменион прибыли несколько дней назад, усилив защиту станции. Шеридан большую часть этого времени провёл в своей каюте, но Корвин на месте не сидел.
— Весь день не вылезал из Старфьюри. Г'Кар всучил нам новичков, чтобы мы их научили летать… и никто не захотел учить минбарцев. Но я попытался преподать нарнским рейджерам, как летать на 'Ярости'. Тем более, что только они и спрашивают, почему станция, созданная практически одними нарнами, вообще имеет доки для Старфьюри. — Он сел.
— Я тоже спросил Г'Кара об этом. Он пожал плечами и сказал что-то о требовании истории. И ты наверняка не захочешь узнать, что сказал Затрас. Скажу тебе, этот… — Корвин внезапно вздрогнул.
— Ты что-то видел?
Поколебавшись, он кивнул. — Опять. Не знаю, что это но… чем скорее мы уберёмся отсюда, тем лучше. Это место… — Он сделал паузу. — Майкл, я… видел это и раньше.
— Естественно. Ты же был здесь, когда мы перевозили оборудование. Так было несколько раз.
— Нет. Ещё до того как станцию построили. Только… а, ладно. Я только пришёл спросить, не хочешь ли чего-нибудь перекусить.
— Почему бы и нет? Но я думал, ты захочешь увидеться с Мэри. Она здесь, знаешь… где-то здесь.
— Я… Да. Я знаю. Я увижу её сегодня вечером. Я только… а, не бери в голову. Я не надоел тебе со своими проблемами. Ты готов?
— Кто, я? Всегда готов. Дай, только возьму куртку… — Вставая из-за стола, он бросил взгляд на сообщение на его коммпульте. Он знал, что должен был сообщить Г'Кару, но не хотел этого делать. Назревали большие неприятности, и он не хотел оказаться вовлечённым в борьбу за власть между Г'Каром и его боссом.
В конце концов, могло быть сколько угодно совершенно нормальных причин, почему Бестер внезапно оказался неспособен уследить за таким коротким сообщением, почему бы ему не забыть о нём?
* * *
Тем временем в другом месте:
— Смерть… такая же часть жизни, как и рождение. Это её завершение, но не конец. Души… продолжают жить. Великие души живут не только в наших легендах и воспоминаниях, но и в действительности. Он будет жить снова, в чём мы все сможем убедиться.
Говоривший на мгновение замолчал, голова его опустилась, не желая смотреть на аудиторию. Они… не понимали. Как они могли понять? Они не знали его… как знал его говоривший.
— А он обладал великой душой. Я знаю это, поскольку всегда был рядом с ним. Я слушал его слова и, к моему сожалению, я мог извлечь из них только часть его мудрости. Я следовал его путями и пытался понять его учение, но я лишь несовершенный ученик. Так много ушло вместе с ним.
— Но больше, чем его учение или его слова… были его дела. Некоторые критикуют их, я знаю, но не я. Старые пути — для старых времён, а они ушли безвозвратно. Мы нуждаемся в новых представлениях, чтобы жить, в новой философии, чтобы идти вперёд, и он дал нам их. То, что он делал… он делал ради нашего общего блага. Не потому, что это было популярно, или политически выгодно, или удобно… но потому что это было правильно, потому что это нужно было сделать и потому что только он мог бы это сделать.
Тихо: — Мне не хватает его, но он теперь он ушёл по ту сторону, чтобы его душа могла вновь родиться среди нас. Но если мы последуем по его стопам и будем жить так, как он хотел бы, чтобы мы жили, то он всегда будет среди нас.
— Но жизнь… продолжается, и мы должны продолжать жить без него. Теперь, когда его глаза следят за нами, с его словами в наших сердцах мы начнём исполнять план, ради которого прибыли сюда. Теперь мы готовы, и если не мы начнём сейчас, то уже никогда не начнём. Мы вернём наш народ, наши колонии, наши миры. Мы принесём огонь и смерть всем тем, кто выступит против нас, против его имени… и тем, кто предал его, и тем самым предал нас…
Соновар поднял взгляд от катафалка, где лежало тело Калейна. Аудитории казалось, что они пылали, пылали страстью и яростью. Все знали учение Калейна. Другие могли бы назвать это безумием, но здесь знали правду. Минбарцы и так'ча соединились в безмолвном трауре, соединились в ожидании грядущего.
— И тем, кто предал его, — повторил Соновар, — мы покажем истинную мудрость его слов. И они увидят правоту его слов прежде, чем умрут.
* * *
Так же в другом месте:
— Вы готовы?
— Да, мы готовы. Мы уже давно готовы. Капитан… чего мы ждём?
— Сигнала.
— Какого сигнала?
— Мы узнаем это, когда получим его.
— Почему мы не можем начать прямо сейчас?
— Лейтенант… Франклин, не так ли? Лейтенант Франклин, мы солдаты. Не наше дело устанавливать правила. Существуют планы… о которых мы ничего не знаем. И не наше дело подвергать их сомнению. Наше дело только служить и повиноваться.
— Так чего мы ждём?
— Союзников… они сейчас в другом месте. Если всё получится, они сделают всю грязную работу, а нам останется только навести лоск. Но только тогда, когда получим сигнал. Ясно?
— Да, сэр.
Капитан Декстер Смит КЗС Вавилон вздохнул и бросил взгляд вокруг своего мостика. Все они… кроме, разве что, Франклина… все они в полны страстного желания действовать. Слишком нетерпеливы. Если бы они только знали… Смит и сам не знал всего, но он знал достаточно.
Мысленно он продолжал и продолжал возвращаться на две недели назад, к одному очень странному разговору, тому, что мог бы закончиться обвинением в измене, но который он никак не мог забыть.
Он слушал слова Уэллса в своих воспоминаниях, и всё больше убеждался в их мудрости.
Измена… слишком серьёзное слово, в самом деле.
Но он никак не мог забыть.
* * *
И вновь в другом месте:
Ночью во время сна тот, кто теперь иногда думал о себе как о Валене, почувствовал как холод коснулся его души. Он пробудился, но обнаружил, что не может двигаться, пойманный и парализованный в темноте.
Он не боялся, по крайней мере он не чувствовал страха. Скорее у него было чувство… ожидания. Мир вращался вокруг него, всё быстрее и быстрее, быстрее, чем он мог бы вынести. Вся его жизнь предстала перед ним, управляемая, предопределённая. Куда бы он ни пошёл, что бы он ни делал… он знал, что случится.
