И лишь немногие из этих людей, знавшие, что должно произойти, просто ожидали, когда же начнется настоящее представление.
Один из сцефилидов подошел к Аларику и приказал ему спуститься вниз. Аларик пошел за существом, понимая, что сейчас не время навлекать на себя подозрения непослушанием. Его отвели в оружейный отсек под тюремной палубой и велели вооружаться.
Аларик был знаменитостью. Существо со столь дурной славой, как у него, и выглядеть должно соответственно. Свой прежний доспех он оставил в Горгафе, но ему не придется надевать вместо него разрозненные части доспехов раба. Он будет носить доспех Покинутого.
— У меня очень много вопросов, — сказал Аларик.
— И слишком мало времени, — ответил кузнец.
Как и тогда, когда они с Алариком встретились в Карникале, кузнец стоял у наковальни, докрасна раскаленными клещами зажимая последние кольца кольчуги. Его кузница была устроена в одном из множества помещений, сокрытых в чреве «Гекатомбы», и кузнец черным силуэтом вырисовывался на фоне красного зарева. Рядом с ним стояла стойка с доспехами, великолепными, сложными, с сотнями сочленяющихся деталей, словно панцирь огромного насекомого. По их размеру было ясно, что они могли быть сделаны только для Аларика.
— Кто ты?
— Я — это ты, — сказал кузнец, — который сдался.
Кузнец развернулся. Аларик сразу узнал хирургические шрамы и черный панцирь под кожей на груди.
— Ты Астартес.
— Нет, — сказал кузнец и улыбнулся, сверкнув зубами. — Я перестал быть космодесантником так давно, что время ничего не значит для меня. Некогда я, как и ты, был взят в плен повелителем этого мира. Тот лорд уже мертв, но я все еще служу. — Он взглянул на свои ладони, все в рубцах от долгой работы в кузнице. — Эти руки ковали оружие, убившее твоих товарищей на Сартис Майорис. Я твой враг. Мне сохранили жизнь и рассудок ради навыков, которые я не утратил, поэтому я служу Хаосу так же верно, как жрецы самого Кхорна. Я не Астартес.
— Из какого ты ордена?
Кузнец посмотрел на Аларика. На его древнем обожженном лице могло бы отразиться нечто вроде сострадания, но сейчас оно выражало лишь безнадежность. Человечность давно покинула его, утонув в самой глубине глаз.
— Я не помню, — сказал он, — но Молот, он реален?
— Да, сообщение, которое ты послал мне на Горгафе, было верным, «Молот» там, где ты и указал. Это космический корабль.
Лицо кузнеца исказилось, поскольку отвыкло выражать подлинное облегчение.
— Корабль! Конечно же! Не какая-нибудь магическая безделушка, но космический корабль! Из всех видов оружия, какие могли бы быть спрятаны на Дракаази, это — самое ценное. Такое, каким можно причинить им наибольший вред. — Глаза кузнеца сияли. — Я слышал разные легенды, но это гораздо лучше! Оружие, что я оставил для тебя в Горгафе, еще при тебе?
— Нет. Меня опять поймали и отобрали его.
— Досадно. Я гордился этой работой.
— Я убил им несколько человек.
— Что ж, по крайней мере, я не зря потратил на него время. — Кузнец повернулся к доспеху, стоящему возле него. — Надеюсь, это тебе подойдет.
— Многие сегодня будут ставить на меня, так что, полагаю, меня должно быть хорошо видно в толпе.
— Моя лучшая работа, — сказал кузнец. — Я очень долго ждал такого воина, как ты. Дело не только в том, чтобы защитить того, кто его носит, от ран, с этим справится любой кусок ржавого железа. Истинное мастерство в том, чтобы придать солдату новую форму, дать ему металлическую кожу как продолжение его самого, лицо, которое он предъявит миру. Тогда это уже искусство, Серый Рыцарь. Это искусство — единственное, что стоит между мной и забвением.
— Это Веналитор приказал тебе сделать его? — спросил Аларик, рассматривая замысловатые пластины доспеха и любуясь, как они скользят, наслаиваясь друг на друга, словно чешуя змеи.
— Нет, — ответил кузнец. — Он приказал мне сделать тебе доспех. Но это не просто доспех.
— Ты можешь уйти с нами.
— Нет, Серый Рыцарь, не могу. Я должен служить. Я даже не помню, что это такое — сопротивляться. Только эта служба позволила помочь тебе, отковав для тебя оружие и доспех, как повелели мои хозяева.
— Ты понимаешь, что может случиться с этим миром, если я получу «Молот»?
— О да. Пожалуй, я даже жду этого.
Аларик принялся надевать доспех. Тот подходил ему идеально, словно был одним из многих усиленных органов космодесантника, частью его самого, снова вернувшейся к нему.
— Значит, я вижу тебя в последний раз, — сказал Аларик, застегивая на груди гибкий нагрудник.
— Значит, так.
— Ты очень помог мне.
— Я не сделал ничего, Серый Рыцарь. В конце концов, ты Молот, а не я.
Аларик надел доспех. Тот ощущался легким, как его собственная кожа. Когда Аларик пристегнул поножи и поднял глаза, то увидел, что сцефилиды Веналитора уже ждут его у двери, чтобы сопроводить обратно на тюремную палубу.
— Готов наконец? — пробулькало одно из существ.
— Готов, — ответил Аларик.
— Тогда пора.
Аларик оглянулся, но кузнец уже склонился над своей наковальней и бил молотом по наполовину законченному мечу.
Сцефилиды нетерпеливо подтолкнули Аларика, и он вышел из кузницы.
— Начинается, — сказал Аларик.
Рабы Веналитора столпились на площадке под главной трибуной под надзором сцефилидов и воинов Змеиной Стражи, вероятно присланных следить, чтобы Аларик не затеял очередной мятеж.
— Начинается, — подтвердил Келедрос. Эльдар был в своем обычном зеленом доспехе и в дополнение к цепному мечу обзавелся еще парой простых, висящих за спиной в ножнах.
— Тебе пора идти.
Рабов высаживали с верхней палубы «Гекатомбы» прямо в чрево арены. Сама арена выглядела как огромная шишковатая сфера, обвешанная гирляндами лезвий. Вдоль прохода внутрь арены стояли ряды вооруженных сцефилидов, гнавших по нему пленников.
— Мне опять идти одному?
— У тебя талант проникать туда, где тебя не ждут, — напомнил Аларик. — Ты единственный, кто может это сделать.
— Ладно, — сказал Келедрос. — Но я ничего не обещаю, человек.
— А я ничего и не жду, эльдар. Да, вот еще что…
— Давай быстрее.
— Воспользуйся вот этим. — Аларик протянул Келедросу обломок меча, едва не убившего его.
— Этим? — переспросил Келедрос, с некоторым пренебрежением глядя на обломок величиной с кинжал. — Полагаю, мой цепной меч справится с работой.
— Он отравлен, — возразил Аларик. — Поверь мне, он тебе пригодится. Да, и оставь его в ране, чтобы то существо наверняка не ожило.
