— Присядьте, магос. Сюда, пожалуйста. Положите сумку на стол.
Драшер сделал, как было сказано. Сердце колотилось, кожа стала влажной от пота. У него появилось ужасное чувство осознания того, к чему все идет.
— Меня зовут Фалкен, — сказал человек и мельком показал ему документ. Драшер сглотнул, увидев серебряную печать Магистратума с маленькой оранжевой ленточкой — знаком Отдела Военного Управления.
— Давно ли вы пребываете на Гершоме?
— А… четырнадцать лет. Четырнадцать лет этой зимой.
— А здесь, в Калостере?
— Только восемнадцать месяцев.
Мужчина снова взглянул на экран.
— По данным Центрального архива вас нанял Администратум для преподавания естественной истории в местной схоле.
— Все правильно. Мои документы в полном порядке.
— Но вы — магос биологис, а не учитель.
— Этот мир предоставляет не лучшие рабочие перспективы для человека моей профессии. Я беру ту работу, какую могу выполнить. Учительского жалованья, предоставляемого Администратумом, хватает, чтобы иметь крышу над головой.
Мужчина поджал губы.
— Если перспектив для таких, как вы, здесь раз-два и обчелся, то это поднимает вопрос, почему вы вообще прибыли на Гершом? Не говоря уже о том, почему вы решили остаться здесь на четырнадцать лет.
Несмотря на страх, Драшер почувствовал себя уязвленным. Старая несправедливость снова вернулась, чтобы преследовать его.
— Когда я прибыл на этот мир, сэр, мне дали прибыльную работу. Сам лорд-губернатор был моим покровителем. Он поручил мне составить полную таксономию фауны этой планеты. Работа заняла семь лет, но ближе к концу появились затруднения…
— Затруднения?
— Юридического характера. Меня заставили остаться на планете еще на два года, поскольку я был свидетелем. Все деньги, заработанные мной, закончились. К тому времени, как дело было закрыто, я больше не мог позволить себе уехать на другую планету. С тех пор я живу здесь, зарабатываю на жизнь, чем могу.
Фалкен, похоже, не слишком заинтересовался его историей. Драшер по опыту знал, что она никому не интересна. На унылом захолустном мирке вроде Гершома каждый мог поведать свой собственный слезливый рассказ.
— Вы все смотрите на сумку, магос, — вдруг заметил Фалкен. — Почему это?
Драшер снова тяжело сглотнул. У него никогда не получалось лгать.
— Сэр, — сказал он тихо, — скажите мне, пожалуйста… Я имею в виду, будет ли мне лучше, если я сейчас во всем сознаюсь?
Фалкен моргнул, как будто удивившись, затем улыбнулся.
— Это хорошая идея, — сказал он, присаживаясь так, чтобы видеть лицо Драшера через низкий столик, на котором лежала сумка. — Почему бы вам этого не сделать?
— Мне стыдно, — сказал Драшер. — Я хочу сказать, это было глупо. Я знал, что Магистратум рано или поздно обнаружит. Просто… я был в очень трудном положении.
— Продолжайте.
— Администратум платит мне за мои услуги, а также дает право на определенный рацион, установленный Военным Управлением. Это, конечно же, если… если я не работаю где-то еще, чтобы получить добавку к заработку.
— Естественно, — кивнул Фалкен. — Если нарушить правила, последует наказание. Оно может быть суровым.
Драшер вздохнул и показал Фалкену содержимое своей сумки.
— Есть человек, местный бизнесмен, который нанял меня. Два вечера в неделю. По частной договоренности. Он платит мне наличными, и никаких вопросов.
— Сколько?
— Две короны за вечер. У него дочь. Для нее он меня и приглашает…
Фалкен посмотрел на вещи, которые демонстрировал ему Драшер.
— Вы делаете это с его дочерью?
— Да. Он иногда наблюдает.
Фалкен встал.
— Ясно. Милая картина, не правда ли?
По какой-то причине Фалкен выглядел так, будто подавлял улыбку, словно что-то ужасно его веселило.
— У меня серьезные проблемы? — спросил Драшер.
— Вам придется поехать со мной, — сказал Фалкен. — В Тихо.
— В Тихо?
— Маршал хочет поговорить с вами.
— О Трон! — выдохнул Драшер. — Я думал, может, просто штраф…
— Соберите вещи, магос. Все, что есть. Даю вам пять минут.
Имущества у Драшера было не много. Все поместилось в две небольшие сумки. Фалкен не предложил отнести их вниз, к транспортеру.
Уже совсем стемнело, наступила ночь. Когда включился двигатель, свет фар заполнил глубины улицы Амон.
Драшер сел вперед, рядом с офицером Магистратума. Они выехали через город на прибрежное шоссе и повернули на юг.
* * *
Города Южного Полуострова, среди них и Тихо, еще недавно были ареной жестокой гражданской войны, которая бушевала более десяти лет. Два года назад народное сепаратистское движение наконец было сломлено правительственными войсками, но к тому времени война окончательно ослабила и без того нездоровую экономику Гершома. Строгое военное правление Империума распространилось по всему Полуострову, Костяному берегу и через него — на Восточные провинции.
Гражданская война загрязнила воздух дымом и отравила прибрежные воды, погубив рыболовный промысел. Города Полуострова представляли собой руины, в которых Отдел Военного Управления восстанавливал закон Империума и помогал обнищавшему мирному населению.
Фалкен вел машину уже два часа, но не произнес и слова. Приглушенное вокс-устройство под приборной панелью потрескивало, передавая сообщения Магистратума, как будто бормоча во сне.
Драшер глядел из окна в темноту и на изредка вырисовывающиеся из нее черные развалины. Вот и все, подумал он. Гершом был его главным врагом. Он заманил его, молодого, блестящего ученого с не менее блестящим будущим, и заточил, словно муху в янтаре. Он иссушил Драшера, подавил его дух и сделал бедняком.
И теперь, после всех усилий заработать себе на хлеб, не говоря уже о билете с планеты, он намеревался его уничтожить. Позор. Бесчестие. Возможно, лишение свободы.
— Я не заслужил этого, — пробормотал он.
— Что? — спросил Фалкен из-за руля.
— Ничего.
Они начали проезжать мимо укрепленных дорожных застав, где бойцы Магистратума, носящие оранжевую ленточку Отдела Военного Управления, пропускали Фалкена взмахом руки. Теперь они въехали на сам Полуостров, в настоящую зону боевых действий. Мимо проплывали города-призраки, заброшенные, полуразрушенные, освещаемые прожекторами и сигнальными огнями военных. Темный ландшафт снаружи превратился в фосфоресцирующую пустошь, усеянную хрупкими стенами и пустыми жилблоками.
Тихо был главным городом на Полуострове, и, пока они ехали по его пустым улицам, четыре часа спустя после выезда из Калостера, Драшер мог видеть печальные последствия катастрофы — погнутые балки, кучи щебня, почерневшие от дыма строения. Его лицо, слабо освещенное огнями циферблатов на приборной панели, отражалось в окне, и его образ накладывался на руины. Бледный, худой, очкастый, с редкими седыми волосами. Драшер не был уверен, он ли похож на развалины Тихо или они на него.
