И присутствовало что-то еще, слабое, но знакомое. И последний раз он ощущал этот запах всего три часа назад.
Орки.
Другие Багровые Кулаки поняли это почти одновременно с Кантором и, держа оружие наготове, сканировали лес в поисках источника запаха. Хотя их лица были закрыты шлемами, Кантор прекрасно чувствовал их напряжение.
— Здесь нет ветра, — сказал сержант Сегала. — Трудно будет найти их только по запаху.
Его поддержал сержант Вьехо:
— Тяжело засечь. Нет других признаков, что они были здесь. Ни следов на земле, ни заломов на деревьях.
Орки не прошли бы здесь, не покромсав растительность своими клинками. Подобная бездумная демонстрация агрессии была для них столь же естественной, как дыхание. Их маленькие мозги постоянно заставляли их демонстрировать жестокость.
— На западе, — промолвил Кортес, снимая шлем, чтобы вдохнуть побольше воздуха. — Я не уверен, но с запада запах кажется сильнее.
— В той стороне река Текала, — сказал Кантор. — И мост, по которому мы должны пройти.
И тут заговорил брат Делган — впервые с тех пор, как они оставили позади руины крепости-монастыря Арке Тираннус:
— Мой лорд, разрешите мне провести разведку. Если орки к западу отсюда, я их найду.
Еще один воин из отделения Кортеса поддержал идею, брат Фенестра:
— Быть может, мой лорд отправит нас двоих?
«Что это? — подумал Кантор. — Неужели они думают что я считаю их виновными в битве на ферме? Я не выказывал им свой гнев. Они просто следовали за Алесио.
Тем не менее магистр решил, что отправит кого-нибудь другого. Пусть думают что хотят.
— Отклонено, — спокойно произнес он. — Сержант Вьехо, выделите двоих из своего отделения. Они пойдут впереди. Я хочу, чтобы они сначала разведали обстановку у моста и ушли оттуда. Через час пусть возвращаются с донесением. Капитан Кортес, твое отделение не отдыхало после битвы. Пусть приведут в порядок доспехи и оружие, затем сон на час. Сержант Сегала, твое отделение будет охранять нас. Это все.
— Тевес, Галика, — велел Вьехо, — к мосту. Остальные остаются здесь на страже.
Два боевых брата, выбранные сержантом, отдали честь Кантору, повернулись и исчезли в зарослях, держась в нескольких метрах друг от друга.
Кантор проследил за ними взглядом, затем повернулся и посмотрел на Джиленн и детей, спавших у дерева. Их мышцы будут болеть и плохо слушаться после пробуждения. Что еще больше замедлит их продвижение.
«Я превратил своих несравненных воинов в нянек, — горько подумал магистр. — А враг где-то близко, в лесу. Без обузы мы смогли бы добраться до столицы за три, может, четыре дня. Сколько времени путь займет теперь?»
При взгляде на спящую семью его обуревали самые разные чувства. Может ли он оставить их здесь? Педро знал, что это был бы правильный выход. В лесу есть еда и вода. Женщина с детьми могла добраться до столицы, пробираясь по берегу реки Ринн. Они выживут, пока на них не наткнутся орки.
Он вспомнил слова, сказанные ему верховным капелланом Томаси после битвы в ущелье Браха, искренние и мудрые слова, произнесенные с редкой для Томаси улыбкой двести сорок семь лет назад.
«Я рукоплещу твоему непреклонному чувству чести, Педро» — сказал верховный капеллан сержанту Кантору который рисковал своей жизнью и жизнями братьев по отделению, удерживая ущелье, пока не подошел последний конвой с беженцами. Тогда были спасены тысячи жизней. — Но иногда достойный человек должен совершать недостойные поступки. Порой требования морали должны уступать необходимости. Боюсь, что стандарты, которые ты выбрал для себя, невероятно высоки. Если ты не изменишь их, однажды они погубят тебя».
Кантор был рад, что эти слова слетели с губ верховного капеллана, а не главного библиария. Скажи их Юстас Мендоса, магистр воспринял бы их как мрачное пророчество. Но слова Томаси были советом.
«Советом, которому я так и не научился следовать», — подумал он.
Галика и Тевес вернулись быстро. В паре километров к северо-западу от позиций космодесантников лежал разбившийся орочий корабль. Судно рухнуло, пропахав широкую просеку в лесном массиве, теперь кишащую выжившими после крушения зеленокожими. Корабль валялся кверху брюхом, освещенный слепящим светом риннских солнц. Под всевозможными углами торчали сломанные деревья. Орки начали разводить костры. Самые большие и мощные твари уже пожирали жареное мясо.
Кантор принюхался. По крайней мере, мясо не было человеческим. Он проследил запах к северу и нашел его источник — разделанную тушу брахиодонта, чьи раны уже покрылись тучами мух.
Несмотря на то что существо достигало в длину двенадцати метров, у него не было ни единого шанса против вооруженных орков. Как не было его и у людей, запертых в клетках на юго-западном краю лагеря. Среди них не было риннских солдат. Судя по цветам грязных и порванных одеяний пленников, это были простые паломники. Скорее всего, они двигались по дороге к гробнице Ивестры на северо-западе, когда столкнулись с захватчики. Теперь они корчились в клетках, причитая и молясь, чтобы не оказаться следующим на костре.
С нижних веток ближайших деревьев свисали безжизненные тела, изрезанные, со следами зверских пыток, одежды превратились в пропитанные кровью лохмотья у каждого из замученных отсутствовали лица, причем были не содраны, а удалены хирургически. Тела покачивались и поворачивались в дуновениях легкого ветерка, их кровавые оскалы до безумия пугали тех, кто еще оставался жив.
— Все отделения на местах, — доложил по связи капитан Кортес.
— Хорошо, — отозвался Кантор. — Идем по моей команде.
Магистр знал, что иного пути нет. Сначала он хотел идти другой дорогой, но когда увидел клетки, его разум восстал против логики.
«Кроме того, — поразмыслил он, — здесь почти сто орков. Нельзя оставлять их за спиной и надеяться, что они не организуют погоню. Эти твари могут напасть на нас сзади, как только возьмут след».
Но он не хотел бросать своих Астартес против столь многочисленного противника, когда патронов оставалось совсем мало. Так что его план подразумевал экономное расходование боеприпасов, но также подводил Кулаков опасно близко к оркам, то есть делал то, чего магистр предпочел бы избежать.
Он также надеялся опознать вожака орков до начала атаки, но никто из виденных пока тварей не подходил на роль предводителя. Никто не был темнее или крупнее остальных, а обычно именно эти признаки считались особо почетными у зеленокожих.
Кантор отвел взгляд обратно к искореженному остову корабля.
