Карлики отступили, а затем принялись быстро заваливать вход в нишу тяжелыми камнями. Вскоре их скрыла темнота; остались только крики и визг, словно доносящиеся из другого мира.
Прямо из сердца ада.
Тусклый свет едва пробивался в щели между камнями.
Белка лежала на спине, уставившись на потолок ниши, исчерченный светлыми полосами. Каменный пол холодил кожу, но все равно казалось, что тело словно охвачено огнем. Болела каждая царапина, каждый укус или синяк. Будто даже в самую маленькую частичку тела вонзился острый осколок камня или костяная игла. Стоило чуть пошевелиться — и эти осколки и иглы впивались глубже и глубже. Белка еле сдерживалась, чтобы не расплакаться. Стиснула зубы так, что они едва не крошились.
«Соберись, — приказала она себе, — ты же кайя… Кайя не плачут».
Краем уха Белка слышала сиплое дыхание Вима. Словно тот не мог отдышаться; глотал воздух жадно, как умирающий от жажды пьет воду.
Белка прикрыла глаза и представила, будто глядит на себя со стороны. Вот она лежит, поджав руки к груди и дрожа. Вот рядом лежит Вим — узкое бледное лицо исцарапано до крови, губы плотно сжаты… Сейчас царапины и ссадины светились, точно раскаленные угли.
Белка огляделась по сторонам. А вот и они — белесые, похожие на жирных крыс, слепые твари. Духи боли.
Белка скрипнула зубами. Явились, значит… Она знала, что привело их сюда. Пусть у них не было глаз, но свет от ран притягивал их, как крики раненых и слабых детенышей сзывают хищников.
Вокруг крошечных лапок клубился черный дым, извиваясь тонкими петлями. Существа подбирались к Виму и Белке, готовые впиться в плоть острыми зубками, рвать ее на части, высасывая жизненные соки. И следом за ними ползла темнота.
Белка мотнула головой. Ну нет, этого она не допустит. Опустив взгляд, девочка увидела свои светящиеся руки. Она не знала, откуда в кулаке появилась длинная белая палка. Здесь и сейчас это не важно. Белка шагнула вперед и встала на пути у приближающихся тварей.
— Пошли прочь! — Она взмахнула палкой.
Крысоподобные существа остановились. Их длинные подвижные рыльца беспокойно задергались. Но замешательство длилось мгновение, а затем они с тем же жадным упорством поползли дальше.
Размахнувшись, Белка ударила по ближайшим тварям. Одним ударом зацепила сразу троих. Двое с писком бежали, но одно осталось лежать, дергая тонкими лапками. Миг — и оно обернулось струйкой черного дыма.
Белка осклабилась.
— Ну же, — процедила она. — Кто следующий?
Но ни угрозы, ни гибель сородича не остановили гадких тварей. Они сползались со всех сторон. Бледные вытянутые мордочки блестели. Белке показалось, что они похожи на человеческие лица, а присмотревшись, она поняла, что так и есть: на одно и то же лицо — и Белка сразу узнала его. Не могла не узнать, ведь это ее собственное лицо, хотя и безглазое, нелепо вытянутое и искаженное, как отражение в ложке, которую ей когда-то показывал Вим.
Белка попятилась. Твари волной устремились следом. Они стали больше, росли на глазах, питаясь ее страхом. Черный дым вокруг когтистых лапок закружился яростными вихрями.
Белка крепче сжала палку. Страх и боль приходят изнутри. Вот почему у этих тварей ее лицо. Страх и боль слепы — и поэтому у этих существ нет глаз… Но она же кайя! А кайя ничего не боятся. Никто не смеет называть ее трусихой. Даже она сама.
Белка взмахнула палкой, вложив в удар всю свою ярость. Сразу с десяток мерзких существ развеялись дымными облачками. Она снова ударила, потом еще и еще. Палка в руках светилась как солнце. Твари замерли, а затем попятились.
— Я сказала — пошли прочь!
Белка чувствовала, как гнев переполняет ее, хлещет через край. Она била, не чувствуя усталости. Здесь и не могло быть никакой усталости. Твари бросились врассыпную. Те, кому повезло увернуться от ударов, спешили спрятаться в темноте. Вскоре они исчезли; тьма отступила.
Белка повернулась к телам, лежащим у ее ног. Теперь пора заняться делом. Она опустилась на корточки перед Вимом. Ссадины на его лице и руках слегка пульсировали, но багряно-красный свет стал заметно слабее. Но предстоит еще много работы… Белка провела пальцем по длинной глубокой царапине, наискосок пересекавшей лоб Вима. Там, где она касалась его кожи «невидимыми» руками, красный свет постепенно угасал. Белка не могла залечить все его раны — слишком много их было, девочке не хватило бы сил. Но она могла заглушить боль.
Это оказалась долгая и кропотливая работа. Невозможно сказать, сколько она заняла времени — время здесь подчинялось иным законам. Как во сне. Белке казалось, что прошла целая вечность. Но для другой Белки, той, что дрожала на каменном полу, быть может, промелькнуло несколько мгновений.
Когда же все закончилось, девочка отступила на шаг, глубоко вдохнула и открыла глаза.
Она снова лежала на полу в каменной нише, а из-за завала доносились приглушенные крики и визг красных карликов. Здесь было холодно. Белка же вся взмокла, крупные капли пота щипались в уголках глаз.
Белка чувствовала странную опустошенность, будто ее выжали досуха. Онемевшие мышцы покалывало. Конечно, не сравнить с болью от укусов и царапин маленьких людей, но все равно неприятно.
Девочка чуть повернулась. Нельзя лежать и ничего не делать, иначе она окоченеет. Не для того она сражалась с духами боли. Белка принялась растирать плечи, разгоняя кровь. Хоть что-то, раз невозможно развести огонь. Кожа была неприятно липкой и холодной; Белка не знала — от крови или же от пота. Кончики пальцев сморщились, словно она долго держала руки под водой. Возможно, виной тому сырость, царившая в пещере: каменные стены прямо сочились влагой. В то же время девочке страшно хотелось пить. Распухший язык едва помещался во рту.
Глаза постепенно привыкали к слабому освещению. Белка огляделась.
Ниша оказалась глубокой, противоположный ее конец был также завален камнями. Белка увидела торчащие из каменной груды перекрученные палки, поблескивающие в полосах серого света. Рядом стояло нечто похожее на большую корзину с толстыми ровными стенками. И повсюду валялись продолговатые бруски длиной с ладонь.
Однако, опустив взгляд, Белка заметила то, что было куда важнее всех этих странных вещей. По полу змеился тоненький черный ручеек. Вода…
Превозмогая слабость, девочка подползла ближе. Зачерпнула воду сложенными лодочкой ладонями и выпила одним глотком. Вода оказалась такой холодной, что свело зубы. Вкус же — резким и жестким. Но Белка зачерпнула еще и еще; пила и не могла напиться.
