— Сколько? — подгоняю я его, зная ответ из дела, но желая, чтобы он сам рассказал. У этого парня есть потенциал.
— Я не помню точно, сэр, — медленно отвечает он, — думаю, в тот раз около десяти, думаю да.
— В тот раз? — спрашиваю я, удивленный признанием. — И сколько гражданских ты завалил?
— Около пятидесяти, по моим подсчетам, сэр, мож чутка больше, — кивает он, подтверждая цифру в деле.
— Пятидесяти? — недоверчиво спрашиваю я. Ну, хорошо, может по сравнению со счетом моих убийств это будет словно плевок в океан, но я хотя бы действовал по приказу.
— Даже для меня, ты как-то слишком радостно нажимаешь на спусковой крючок.
— Жаль, что так, сэр, — извиняется он и еще раз слегка пожимает плечами. Благодарно вздохнув, адепт откидывает дело и, шатаясь, выходит из камеры, я иду за ним.
— Итак, сколько у нас получается? — спрашиваю я его, когда мы идем обратно к лифту. Он смотрит на маленькую пачку бумаги, оставшуюся в его руках.
— Восемь, лейтенант, вы оставили только восьмерых, — устало отвечает он, протягивая документы мне.
— Тебе они понадобятся, — говорю я ему, отпихиваю документы и вхожу в лифт, — собери их всех завтра после завтрака в комнате аудиенций и проинформируй Полковника Шеффера, что я встречусь с ним там же. Я отваливаю немного поспать.
МОИ ВОСЕМЬ "рекрутов" стоят шеренгой в зале, расслабленно так стоят, взгляд каждого прикован ко мне. Им всем любопытно, по тюрьме быстро расползлись слухи, что психопат Кейдж говорит с каждым и предлагает способ выйти из тюрьмы. Но кроме этого, у них больше нет никаких догадок о том, что происходит. Один или двое нервно дергаются под моим взглядом. Открывается дверь и, широко шагая, входит Полковник, как всегда в полной униформе.
— Смирно! — рявкаю я, и они достаточно резво реагируют. Это одна из причин, по которой они здесь, в них еще осталось хоть какое-то подобие дисциплины.
— Ну и что ты подобрал для меня, Кейдж? — спрашивает Полковник, медленно проходя вдоль шеренги и осматривая каждого по очереди.
Мы начинаем слева направо, с Морка. Он высок, хорошо сложен, красив и умен. Блондин с короткой стрижкой, его лицо начисто выбрито, а глаза горят. Он вытянут по струнке, ни один мускул на его лице не дергается, его взгляд устремлен строго прямо перед собой.
— Бывший комиссар Морк, сэр, — представляю я его Полковнику, и он кивает, словно вспомнил что-то.
— Достаточно необычно, я уверен, вы согласитесь. Комиссар роты штурмовиков Морк имел образцовое досье. Закончил Схолу Прогениум с отличием. Десять раз представляли к награде за храбрость. После пяти кампаний, он провел три года в Схоле Прогениум, обучая кадетов-комиссар, после чего ему подписали прошение о переводе в боевую часть. За все это время был ранен семь раз, три раза отказался от почетного увольнения из армии и вернулся к обязанностям по обучению. Вкратце, сэр, он — настоящий герой.
— Тогда напомните мне, почему он оказался военным заключенным, лейтенант, — кисло произносит Шеффер.
— Комиссар и его рота штурмовиков участвовала в ночной высадке во время операции по подавлению мятежа на Сеперии, — говорю я Полковнику, вытаскивая из памяти детали, которые всю прошлую ночь вдалбливал себе в голову, — атака прошла полностью успешно, вражеский лагерь был разгромлен, все враги уничтожены, пленных не брали, как и было приказано. Проблема была в том, что это была не та цель. Какой-то картограф Департаменто перепутал координаты цели, и наш герой повел своих бойцов атаковать командный лагерь 25-ого полка Гоплитов. Они вырезали полностью весь штаб генерала.
— Без потерь, должен указать, — я улыбнулся Морку, который оставался таким же беспристрастным во время пересказа истории, — дабы прикрыть свои шкуры, Департаменто обвинил всю роту в неисполнении приказа, и их всех отправили в штрафные легионы. Вот тогда появились вы и перевели героя сюда. Настоящая ошибка, и возможно он единственный невинный боец во всей этой тюрьме.
— Значит ты, должно быть, ненавидишь его, Кейдж, — говорит Полковник, пристально глядя на меня.
— Конечно, сэр, — отвечаю я, сжав губы.
— Тогда зачем выбрал его? — спрашивает он, обращая свое внимание на бывшего комиссара. — Возможно тут какая-то месть?
— Совсем нет, Полковник, — со всей честностью отвечаю я, — этот боец будет следовать вашим приказам буквально, не задавая вопросов. У него почти непревзойденный боевой опыт, дисциплина и вера. Он всецело предан Императору и сделает все, чтобы наша миссия была успешной. Я лично не выношу его, сэр, вы правы. Но если захочу, чтобы кто-то меня прикрывал, наш герой подойдет для этого лучше всех.
Полковник просто хмыкает и шагает к следующему в шеренге. Невысокий и жилистый, лысый, словно пушечное ядро, но с такой кустистой бородой, что кажется, будто кто-то глупо пошутил и перевернул его голову вверх ногами.
— Ганс Айл, — говорю я Полковнику, глядя на сияющую макушку низкорослого, та сморщенна из-за рваного шрама как раз над левым ухом.
— Когда-то восемь лет оттрубил во взводе разведки, Айл здесь лучший скаут, которого можно найти. У него есть действительный боевой опыт сражений в пустыне, лесах, джунглях и в городе. И кажется, ему уж чересчур нравится глушь. Дезертировал во время сражения на Табраке-2, ускользнул, пока находился в пикете. Выживал на равнинах восемнадцать недель, прежде чем началось наступление остальной армии, и его поймали. Он находчив и доказал, что может действовать по своей инициативе.
— Есть еще другие причины, почему ты выбрал его? — спрашивает Шеффер, его брови слегка нахмурились.
— Для миссии мне не нужен еще один дезертир, — подчеркивая, добавляет он, ссылаясь на мои многочисленные попытки побега во время нашей последней службы.
— Что ж, сэр, причина в том, что он еще сильнее, чем я, ненавидит сидеть в клетке и сделает все, чтобы выбраться, — объясняю я. Я слегка сомневаюсь, но думаю, что Айл захочет увидеть завершение миссии, вместо того чтобы снова свалить в одиночку.
Конечно же, этого я не говорю Полковнику. Шеффер еще раз сурово осматривает бойца и идет дальше.
— Это Пол Регис, — указываю я на следующего в шеренге. Они примерно с меня ростом и моей комплекции, чуть дряблый в талии и лицом, у него бледная кожа и искривленный нос. Он самый нервный из всех, его глаза хлопают то на меня, то на Полковника, в них вспышками смешивается страх и ненависть.
— Наш друг Пол служил сержантом артиллеристом семь лет, у него обширный опыт осад и бомбардировки, — продолжаю я, когда Полковник обращает взор своих голубых ледяных глаз на Региса.
— Наш жадный сержант-артиллерист был пойман на грабеже руин улья Басшиман на Фландере, вопреки явным приказам капитана.
