Надо было захватить с собой фонарь, выругал себя Уокер.
Правда, существо все же отреагировало на это наглое проявление физического сопротивления. Свободный лоскут мелькнул в воздухе и обрушился на голову Уокера. Было такое чувство, что его огрели мешком с вареным овсом весом фунтов в пятьдесят. Этот конкретный удар оглушил и свалил его с ног. Уокера подняли и понесли.
Возле космического судна пришельцев их дожидалась еще пара инопланетян, включая ослепленного фонарем. Корабль не слишком велик, подумал Уокер, разглядев сквозь заволакивавшую сознание пелену его очертания. Не больше мощного грузовика. Когда они приблизились к кораблю, обиженный Уокером пришелец протянул вперед лоскут и ударил Маркуса по макушке так, что в голове раздался мелодичный звон. Вот так обстоят дела с этикой высокоразвитых цивилизаций, вяло подумал Уокер.
И отключился.
Когда к Уокеру вернулось сознание, первое, что он увидел, была его палатка, оставшаяся на том же месте, где он ее и поставил, — на небольшом возвышении озерного берега. Он лежал на гальке между палаткой и водой. Утро, судя по всему, наступило недавно. Горный воздух был прозрачен и свеж. Яркое солнце высвечивало контуры серых камней. Пахло древесиной, хвоей и чистой свежей водой. В дупле темного низкого дерева сойка отчаянно спорила из-за орехов с упрямым бурундуком. Издалека доносился тихий шум потока, вливавшегося в озеро с противоположной стороны.
Вспомнив о пришельцах, Уокер резко сел.
Он сразу понял, что погорячился. Сначала надо было подумать и оценить свое физическое состояние. Вздрогнув, он опасливо ощупал ту сторону лица, по которой пришелся удар инопланетянина. Лицо болело, и, вероятно, на коже появился кровоподтек. Не было видно никаких следов пришельцев и их корабля, не осталось даже вмятины на том месте, где он стоял.
Фруктовый сок не сможет унять боль, но зато уменьшит жажду. Вернувшись в палатку, Маркус принялся рыться в запасах, наконец нашел одну из заветных пластиковых бутылок, наполовину заполненную апельсиновым соком. Одним глотком осушив бутылку, он аккуратно поставил ее рядом с мусором, который собирался отвезти на помойку в Баг-Джампе, и задумался: не приснилось ли ему все это? Лицо и половина головы ощутимо болели, а потому трудно было представить себе, что вся история ему просто померещилась. Все продолжалось слишком долго и изобиловало столь многими отлично запомнившимися деталями для того, чтобы быть следствием разгулявшегося воображения. Он мог, не напрягаясь, разыграть в памяти все события: от шума, услышанного им за пологом палатки, и похожей на лик ужасного божества рожи пришельца до безуспешной попытки бегства.
А не сделали они с ним чего-нибудь, пока он был без сознания? Страх окатил Маркуса Уокера мутной волной. Он принялся лихорадочно ощупывать свое тело под рубашкой и джинсами, ища признаки непорядка, проникновения и изучения. Может быть, его зондировали? Не в этом ли состояла цель пришельцев? Сам Уокер никогда в жизни не верил в подобные россказни, то и дело появлявшиеся в средствах массовой информации. Как и все его умные и образованные друзья, он смеялся над этими баснями, заполнявшими газетенки, грудами наваленные на стендах в супермаркетах.
Личный опыт — великая вещь! Он мгновенно заставляет пересматривать устоявшееся отношение даже к такому печально известному предмету, как инопланетяне.
Никто, однако, не поверит ему, если он вздумает рассказать о том, что случилось с ним здесь, в горах Калифорнии. С равным успехом он мог бы поведать своим друзьям о том, что открыл целительную силу смеси тофу с пюре «Бен и Джерри» и эта смесь излечивает рак. Он никому ничего не станет рассказывать. Он похоронит эту историю в глубинах своей души до конца жизни. Разве только попробует пообщаться с теми, кто пережил подобный «контакт» с пришельцами, и попытается отличить правдивых рассказчиков от душевнобольных маньяков. Впрочем, Маркус не был уверен в целесообразности таких попыток. Едва ли он захочет узнать об инопланетянах больше, чем ему уже удалось выяснить.
Снова выползая из палатки, он думал: что им от него было надо? Если его хотели только рассмотреть, то он бы предпочел, чтобы его об этом попросили. Будь ему предложен выбор, он с удовольствием подвергся бы безболезненному исследованию, а не столь бесцеремонному обхождению. Это же надо — его таскали, как куклу, а потом еще и нокаутировали. С помощью каких приборов его исследовали? Слава богу, думал он, в него не стреляли. Во всяком случае, никаких последствий он не чувствовал. Выйдя из палатки, Маркус снова ощупал свое тело. Кажется, все было на месте. Ни одна часть не исчезла. Организм, насколько Маркус мог судить, работал нормально, все внутренние органы сохранили свои жизненно важные функции.
Что они планировали с ним сделать? Может быть, хотели превратить его в своего рода передатчика, посредника? Или он просто насмотрелся плохих фильмов и низкопробных телепередач? Как он вообще может обсуждать или оспаривать мотивы пришельцев? Несомненно, они получили от него то, что хотели, и улетели. К следующему туристу на берегу другого озера или к какой-нибудь овечьей отаре, мирно пасущейся на другом континенте. Нет сомнения, что у них были вполне определенные цели, побуждения, желания и причины делать то, что они делали. Несомненно также и то, что он никогда ничего не узнает об этих целях, желаниях и причинах. Впрочем, Маркус не возражал и дальше пребывать в этом неведении.
Уокер поднял руки над головой и сладко потянулся. Несмотря на пережитое, он превосходно выспался и чувствовал себя отдохнувшим. Выпив сока, ощутил сильный голод. Если сначала он хотел поскорее упаковать вещи и бежать отсюда без оглядки, то теперь передумал. Судя по всем внешним и внутренним признакам, медицинская помощь ему не требуется. Что случилось, то случилось. Все кончилось, и нет смысла по этому поводу переживать. Во всяком случае, бегство не имеет никакого смысла. Кроме того, если он пробудет здесь еще два дня, то с триумфом вернется в Чикаго и выиграет пари.
Пережив ошеломительное приключение, Маркус чувствовал себя на удивление хорошо. Ему, пожалуй, было даже весело. Вообще, такое событие надо хорошенько отметить. Вместо обычных концентратов он может развести огонь в походной печи и сделать себе оладьи. Это будет настоящий подвиг для такого городского неженки, как он, но спешить Уокер не собирался — не завтракать же, в самом деле, в такую рань. Он решил вернуться в палатку.
Уставившийся на него пришелец мог быть одним из тех, что захватили его накануне. Но вполне возможно, что этот — какой-то новый. Действительно, изумленный до немоты Уокер заметил, что эта новая тварь меньше, чем те трое, которых он видел раньше, — не больше шести или семи футов. У существа были такие же панорамные глаза, конический череп, такие же обрамленные присосками плоские, как ласты, верхние и нижние конечности. Отличались его внешние покровы. Они были светлее и свободнее. Казалось, что их обладатель окружен нежным обволакивающим дымком. Существо рассматривало Маркуса еще целое мгновение, потом повернулось на своих обутых в черную окантовку нижних ластах и тяжело двинулось прочь.
