ИМПЕРАТОРСКИЙ ДВОРЕЦ, КОРУСАНТ: ДВА ДНЯ СПУСТЯ
– Как там твой лейтенант? – справился император.
Вейдер обозревал шеренги 501-го легиона из окна, выходящего на учебный плац. Он ощущал некий комфорт от того, что для большинства из них – тех, для кого служение в армии стояло на первом месте – жизнь была лишь исполнением работы, без всякой мысли о том, кого они завтра устранят, убьют или обхитрят.
– Он поправляется, учитель.
– Верность – превосходное качество.
– Я запросил у "Арканиан майкро" батальон клонов Лекофа. Думаю, они себя хорошо зарекомендовали.
– Да. – Палпатин подошел к окну и встал рядом с Вейдером, словно заинтересовавшись, что же так привлекло его внимание. – Отмени заказы на клонов Кюса. До поры до времени.
Уже сделал.
– Как прикажете, мой господин.
– Ты все еще встревожен. Я чувствую это.
Вейдер решил рискнуть, спросив то, что давно вертелось у него на уме. Палпатин все равно ждал вопроса. Единственная проблема была в том, спросит ли Вейдер.
– Учитель, бунт Шейвана был спланирован, чтобы испытать меня?
Палпатин резко повернул голову. Капюшон закрывал его глаза: а ведь когда-то его лицо казалось Вейдеру приятным.
– Если это и было испытанием, повелитель Вейдер, то оно предназначалось для клонов, а не для тебя. И если так, то группа Лекофа показала себя наиболее достойно.
Так вот, чего ты добивался. Небольшой мысленной манипуляцией обратить обиду Шейвана в ненависть. Хорошо же ты вознаградил Лекофа.
Вейдер обуздал свой гнев просто для того, чтобы не дать учителю насладиться вкусом победы.
– Подлинный кризис обличает, из чего сделан человек.
– Само собой, я не исключаю возможности создания новых клонов Кюса.
Насколько далеко ты планируешь свои мелкие игры? Ты ждал десятилетия, чтобы разгромить джедаев. Пожертвовал ради этого триллионами жизней. Смогу ли я когда-нибудь опережать мыслью твои замыслы?
– Я считаю, Темные джедаи не годятся для имперской армии.
– Им лишь нужен подходящий командир.
– И кто же будет их обучать?
– Ты, повелитель Вейдер.
– Я предпочитаю обычных солдат. Они не рвутся к власти. Мне придется все время ждать нападения.
– И вправду, придется, – сказал Палпатин.
Поначалу все было игрой – раздражающей, но всего лишь словесной пикировкой; император никогда не лгал, но и не говорил всей правды. Теперь дело могло дойти до вызова, а Вейдеру не хотелось лишних сложностей. Грань между закалкой человека путем постоянных испытаний, и превращением его во врага была невероятно тонка.
– Возможно, чтобы не дать на себя напасть, нужно запугать самого врага, – сказал Вейдер.
Однажды я с тобой разделаюсь.
– Или же сделать так, чтобы нападения на тебя отражали другие, – изрек Палпатин, развернулся, и оставил ученика одного в приемной.
Теперь Вейдер знал, что людям, пользующимся Силой (не важно, темной или какой-то другой ее стороной), он не может целиком доверять – и меньше всего учителю. Вейдер не был верен никому, кроме самого себя – не считая интереса в здравии таких людей, как Лекоф – людей без сверхъестественных талантов.
Если, конечно, не считать талантом самую обычную честность.
Ее можно сравнить с любой способность Силы, думал он. Да, Вейдер предпочитал обыкновенных людей, добивавшихся всего своим потом. Часть его, что когда-то была Энакином Скайуокером, помнила, к чему он так стремился – любовь, приключения, свобода – и размышляла, насколько больше они волновали его, чем его теперешние невероятные и заурядные силы.
Однажды он и сам был человеком. Думая о Лекофе, он спрашивал себя, решит ли когда-нибудь снова стать им.
