Слова Шепот зародили во мне искорку надежды. Может, Госпожа действительно хочет иметь при себе летописца? Может, я еще как-нибудь выкручусь? Особенно если сумею увернуться от всевидящего Ока.
Мы приземлились на северной стене Черепичника, где нас встретил Капитан. Судя по количеству ковров, сюда слетелись все Взятые. Даже Странник, который, как я думал, останется в Курганье. Правда, у Странника были свои счеты с черным замком. Перо была его женой.
Судя по виду Капитана, он молчаливо сочувствовал мне и хотел что-то сказать, однако не осмеливался. Я тихонько передернул плечами: возможно, мол, случай представится позже. Но он не представился. Шепот прямиком повела меня к Госпоже.
Со времени нашей последней встречи, она ни капельки не изменилась. Все мы здорово постарели, она же осталась навеки двадцатилетней и ослепительной. Та же роскошная черная грива, те же бездонные глаза, в которых мог утонуть любой мужчина. И то же обаяние, настолько неотразимое, что описывать ее внешность в деталях просто невозможно. Да и не нужно, поскольку то, что я видел, не было настоящей Госпожой. Так она выглядела лет четыреста назад, если и тогда ее внешний вид не был подделкой.
Она встала и подошла ко мне, протягивая руку. Я не мог оторвать от нее глаз. Она одарила меня чуть насмешливой улыбочкой, которую я так хорошо помнил: словно у нас с ней был какой-то общий секрет. Я легко коснулся ее руки и с удивлением обнаружил, что она теплая. Вдали от Госпожи, когда она превратилась в памяти в абстрактный символ угрозы, типа землетрясения, я думал о ней не иначе как о чем-то холодном и смертельно опасном. Она представлялась мне скорее кровожадным зомби, чем живой, дышащей и, возможно, даже уязвимой личностью.
Госпожа улыбнулась еще раз и предложила мне сесть. Я так и сделал, чувствуя себя до нелепости неуместным в этой компании, собравшей всех величайших – за исключением одного – злодеев мира. Хотя Властелин тоже был здесь, по крайней мере дух его, который витал над нами грозной тенью.
Меня призвали сюда не для доклада, это я быстро понял. Капитан с Лейтенантом отчитались от имени Отряда. Герцог с Аргадоном тоже присутствовали, но говорили немногим больше моего. Взятые засыпали вопросами Капитана и Лейтенанта. Ко мне обратились лишь раз, да и то Капитан, который спросил, готов ли я к приемке раненых с поля боя.
Во всем совещании лишь один пункт касался непосредственно меня. На утро послезавтрашнего дня был назначен штурм. И продолжаться он будет до тех пор, пока мы не возьмем замок или же не выдохнемся окончательно.
– Это место – пробоина в днище корабля империи, – сказала Госпожа. – Или мы ее заткнем, или все потонем.
Она отмела все возражения герцога и Аргадона, уже раскаявшихся в том, что они попросили Госпожу о помощи. Герцог потерял всякую власть над своими владениями. Положение Аргадона было не лучше. Хранитель подозревал, что попросту лишится работы, когда Госпожа покончит с черным замком. Члены Отряда и Взятые не давали себе труда скрывать то презрение, которое вызывала у них странная религия Арчи. Я провел среди горожан достаточно много времени, чтобы утверждать, что и они принимали ее всерьез лишь постольку, поскольку их принуждали к этому Хранители да горстка фанатиков. И тем не менее я надеялся, что Госпожа, буде она вознамерится здесь все изменить, не станет слишком спешить с нововведениями, чтобы Отряд успел уйти отсюда подальше. Играть с религией народа – все равно что играть с огнем. Даже если народу она вроде как безразлична. Религия внедряется в наше подсознание с юных лет и по-настоящему никогда оттуда не уходит. Есть в ней какая-то сила, не поддающаяся рациональному объяснению.
Утро штурма приближалось. Тотальная война. Отчаянная попытка уничтожить черный замок. Все силы Госпожи, Взятых, Отряда и Арчи будут подчинены достижению единой цели, чего бы это ни стоило.
Утро штурма приближалось. Но вышло все иначе. Никто не предупредил Властелина, что ему следует дожидаться утра.
Он нанес первый удар за шесть часов до назначенного срока, когда большинство солдат и все рабочие спали мирным сном. Когда единственным, кто патрулировал замок с воздуха, был Странник, наименее могущественный из подручных Госпожи.
Все началось с того, что знакомая нам уже штуковина в виде пузыря шлепнулась из замка и заткнула дыру, зиявшую между крепостной стеной и лестницей Лейтенанта. Не меньше сотни тварей выбежали наружу и устремились вверх по ступеням.
Странник был начеку. Он почуял, что в замке что-то происходит, и был готов к неожиданностям. Быстро спустившись вниз, он осыпал нападающих едкой пылью.
Бах! Бах-бах-бах! Замок подбил Странника, как до того подбил его жену. Он пролетел, вихляя, еще немного, избежав, правда, худшего, но не избежав попаданий, и рухнул, окутанный клубами дыма. Ковер его был безнадежно испорчен.
Этот грохот разбудил меня. Он разбудил весь лагерь, поскольку раздался одновременно с сигналом тревоги, начисто его заглушив. Я выбежал из госпиталя и увидал, как твари сплошным потоком стекают по штурмовой лестнице. Страннику удалось остановить лишь горстку нападающих. Всех их окружало то защитное сияние, с которым Одноглазому уже пришлось столкнуться прежде. Они бежали вперед сквозь ураган снарядов, которыми обстреливали их дозорные с вышек. Несколько тварей упали, но совсем немного. Они начали тушить огонь: должно быть, глаза их лучше наших были приспособлены к видению во тьме.
Люди метались во все стороны, волоча за собой одежду. Кто бежал в сторону неприятеля, кто наоборот. Рабочие совершенно потеряли от страха голову и сильно задержали ответный удар Отряда. Многих убили наши солдаты, раздраженные тем, что обезумевшие люди путаются у них под ногами.
Зычный голос Лейтенанта, отдававшего команды, перекрыл даже этот хаос. Первым делом он расставил по местам все расчеты тяжелых орудий и приказал нацелить их на ступени. Он разослал курьеров во все стороны с приказом переместить каждую баллисту, катапульту и требюше так, чтобы они могли стрелять по лестнице. Его команды вызвали у меня некоторое недоумение, быстро рассеявшееся, когда я увидел, как первая тварь повернула домой, таща под мышками два трупа. Шквал снарядов, полетевший в нее, разорвал тела в мелкие клочья и оставил от твари мокрое место.
Лейтенант велел стрелять из требюше горшками, наполненными маслом: они разбивались о ступени, и те, занимались огнем, как только вслед им падали горящие вязанки. Масляные и огненные снаряды летели беспрерывным залпом. Твари из замка не могли преодолеть стену огня.
А я-то, болван, считал, что Лейтенант попусту теряет время, сооружая ненужные махины!
