Потрескивание светового меча сливалось в ушах Ника в монотонное гудение туго натянутого вибрирующего кабеля. Принц занес сияющий клинок над головой Джакса.
– Ничего личного, – повторил фаллиин. – Только бизнес.
Чуда ждать было некогда и неоткуда, да и не так уж часто в жизни Ника случались чудеса. Он собрался. У него остался один козырь, некое знание, о наличии которого у него Ксизор и не подозревал, и весомый шанс разыграть этот козырь до того, как фаллиин в буквальном смысле преподнесет Нику его собственную голову на блюде. Если же ему удастся хотя бы на секунду взять верх над Ксизором, времени, на которое принц отвлечется, будет достаточно, чтобы план сработал. Ник не рассчитывал, что это продлится слишком долго; фаллиины были сильнее людей физически и обладали более быстрой реакцией.
Что ж, никто и не обещал, что будет легко.
– Зу вуухама, – тихо проговорил он дроиду. И сразу же добавил: – Отпусти меня.
Давящее ощущение от хватки 10–4TO на руках Ника исчезло. Несмотря на то, что слова были произнесены тихо, стало понятно, что принц тоже их услышал даже сквозь шипение и треск включенного лезвия. Ник не медлил: прыгнув к ошеломленному фаллиину, он протянул руку к занесенному световому мечу. Уже в прыжке он крикнул Жукоглазому:
– Освободи джедая!
Ник не знал точно, сколько сантиметров ему не хватило, однако было очевидно, что до меча не дотянуться. Даже застигнутый врасплох, Ксизор смог отшвырнуть Ника к дальней стене помещения. Падая, Ник почувствовал жгучую боль в груди…
А потом, к его вящему изумлению, чудо все–таки случилось.
И, к несчастью, принесло с собой не меньшую боль.
***
Каирд терялся в догадках, почему еще жив. С момента, когда Ксизор понял, что лаборатория и персонал безвозвратно уничтожены – кем именно, Каирд не знал и знать не хотел – он решил, что продолжительность его оставшейся жизни равна где–то десяти минутам. Ксизор прошипел что–то о дроидах, но как можно приписывать дроидам такие бесчинства? Даже боевые модели были запрограммированы на быстрое и аккуратное убийство – не из гуманных соображений, а из практической целесообразности. Тот, кто убил ученых и лаборантов, подошел к делу с расстановкой; тварь растягивала удовольствие.
Каирд передернул плечами. Если убийца до сих пор шныряет по окрестностям, то спастись от него можно, двигаясь в одном лишь направлении – вертикально вверх. Но Ксизору было не до того: он сосредоточил все внимание на джедае.
– Ты же понимаешь: ничего личного, – говорил Ксизор джедаю, занося над его головой меч. Бластер принца покоился в кобуре; очевидно, Ксизор предпочитал убивать джедаев их же собственным оружием. Опять же, Ксизор никогда не мог удержаться от драматических жестов.
«Ничего личного». Каирд чуть было не улыбнулся. Когда лишаешь кого–то жизни – это всегда очень личное. Уж он–то, смотревший в глаза многим разумным существам, чье существование прерывалось в угоду чужому «бизнесу», знал, что к чему.
От размышлений его отвлек неожиданный поворот: два слова, тихо произнесенные человеком, который выдавал себя за посланца из «Черного солнца». Два слова, услышанные им впервые совсем недавно, причем из уст принца Ксизора.
– Зу вуухама, – кодовая фраза, дающая контроль над дроидом, а за нею – быстрая негромкая команда. – Отпусти меня.
Как видно, воздействие фаллиина на человека ослабло. Говорить об улыбке фортуны тут, конечно, не стоило, но вдруг эта заминка даст Каирду шанс на спасение? Ноги у него не связаны, он может убежать и затеряться в лабиринте коридоров…
Затеряться–то он может, но что потом? Блуждать там со скованными руками, пока его не настигнет тварь, которая разнесла лабораторию не хуже ранкора, переевшего синтекорня? Запястья его были в силовых наручниках, это не какая–то веревка или пластикорд, которые можно перерезать зазубренным металлическим обломком. Наручники открывались только ключом, а ключ был у Ксизора.
Каирд стиснул зубы. Тут без вариантов: если не произойдет чуда, то остается лишь ждать и надеяться, что Ксизор допустит какую–нибудь промашку, успев предварительно избавить его от наручников. А длительный опыт подсказывал, что чудес не бывает.
В свете таких размышлений Каирд был весьма рад убедиться в том, что ошибся – даже учитывая боль, которую принесло с собой неожиданное чудо.
– Только бизнес, – сказал принц, поднимая меч. Но тут Ник Росту произнес кодовую фразу, что давала власть над Жукоглазым, и приказал ему: «Освободить джедая!», а сам прыгнул на Ксизора. Принц, хоть и дрогнул на мгновение, но все равно оказался достаточно быстр, чтобы закрыться от Ника и отшвырнуть его прочь, как надоедливое насекомое. В тот же самый момент И–5, который, как все думали, был деактивирован, поднялся на ноги и издал через свой вокабулятор оглушительный вопль, ставший полной неожиданностью для всех присутствующих. Звуковое воздействие оказалось невероятно болезненным; Джакс не знал, насколько высокой была его частота, однако она явно превышала болевой порог восприимчивости большинства разумных существ.
На второго дроида это, конечно, не подействовало. Жукоглазый поспешил к Джаксу, намереваясь выполнить приказание Ника, но прежде, чем это произошло, Ксизор выкрикнул:
– Зу вуухама!
10–4TO стал как вкопанный. Ксизор, не менее других страдавший от боли в ушах, все–таки умудрился ткнуть пальцем в И–5. Смысл жеста был понятен даже дроиду: «Остановить!».
Жукоглазый развернулся, целясь из наплечной пушки в И–5. Прогремел выстрел, однако И–5 с присущей лишь дроиду точностью навел на него указательный палец, не прекращая при этом вопить. Высокоэнергетический поток света скрестился с направленным потоком частиц, каждый на полпути к своей цели.
Несмотря на то, что квантовые состояния лучей различались, они все–таки в значительной степени нейтрализовали друг друга. Высокие энергии схлестнулись, наполнив помещение ослепительно блистающими искрами.
На мгновение ослепнув, Джакс попятился назад. Сквозь пляшущие перед глазами пятна он различил фигуру Ксизора, все еще корчившегося от боли. Фаллиин зажал уши руками и упал на колени, выронив световой меч. Очевидно, до этого он заблокировал кнопку включения, потому что клинок не погас, даже когда рукоять выскользнула из руки принца. Меч отскочил, отсек уголок металлического ящика и остался лежать. Рукоять покоилась поперек какого–то обломка, а клинок, издававший прерывистое гудение, торчал вверх на сорок пять градусов от поверхности пола.
