Родя ухмыльнулся: пусть бы повыпали — не будет в следующий раз кусаться. В следующий раз! До него дошло: ведь именно с этими особами ему придется идти в люди. Незадача! Того и гляди, загрызут и исцарапают. Он решил переговорить с Александром, может быть, уйдет попозже, не с этими сумасшедшими?
Однако спустя некоторое время ему пришлось передумать.
— Мне нужно, чтоб ты вывел этих дамочек на дорогу, — сказал Роде "старец". Выглядел он не самым лучшим образом: щеки ввалились, скулы очертились, глаза выкатились. Трудно, видать, пришлось на этот раз. Вообще-то, быть может, такое истощение с ним случалось всякий раз после сеанса "терапии". Просто Родя не обращал внимания.
— Память у них отшибло напрочь, — устало проговорил Александр. — Впрочем, не напрочь. Кое-что помнят. Но путь ко мне забыли очень уверенно.
— Кто они? — вяло поинтересовался Родя, отказавшись от попытки выразить свое нежелание.
— Родственницы какие-то, — пожал плечами чудотворец. — Близкие. И бес у них был один на двоих. По-родственному.
Родя оглянулся на женщин. Те сидели с непроницаемыми лицами возле купальни и смотрели прямо перед собой. На маму с дочкой они походили не очень — слишком малая разница в возрасте получалась. Может быть, сестры? Или братья? Симпатичные, ухоженные, но общаться ни с одной, ни с другой не было никакого желания. Вдруг, привычка кусаться — не бесовство, а черта, так сказать, характера?
— Чудеса, — вздохнул парень, имея в виду свойство своего организма крайне редко отвечать "нет". Придется быть сопровождающим до самой переправы на реке Свирь.
— Так на то меня чудотворцем и нарекли, — усмехнулся Александр, по-своему расценив фразу музыканта.
— Как это — бес? — проговорил, скорее для приличия, Родя. Ему не хотелось, чтобы "старец" как-то догадался о другом смысле, вложенном в его слово.
— Да никак, — не очень дружелюбно ответил "старец". — Он там, а ты — тут. У него вся власть, у тебя только Вера. И ничем его не взять, только чистотой своих помыслов. Чуть дрогнул — считай: вся карьера псу под хвост. Или с ним заодно, но живой — или остаешься против, но мертвый. Тут уж напяленная сутана не помогает, да и свечки, горящие вокруг — тоже. Толку от них, как от подожженных денежек — только освещают, да и то — слабо-слабо. А любая молитва — все равно, что стишок на потеху.
Александр замолчал, Родя тоже не пытался заговорить: к этой теме он прикоснулся совершенно нечаянно, вдаваться в тонкости ему не хотелось. У них в деревне некоторые бабки на-раз бесов изгоняли, а также демонов и в качестве дополнительного подарка — еще и сглаз снимали, не говоря уже про какую-нибудь порчу. Те, что работали на безвозмездной основе, о подобных вещах даже слышать ничего не хотели и не брались. Ну, а те, что на возмездной — пожалуйста, согласно прейскуранту.
— Кто-то двери перед бесом распахивает посредством зеркала, чтоб было тому, куда удрать, кто-то возле известных ему провалов в Навь шаманит с той же целью. Главное — не дрогнуть и имя беса узнать. Только так можно его выманить.
— А ты? — спросил Родя.
— Что — я? — не понял Александр.
— Ну, — музыкант слегка замялся, подбирая слова. — Ты как с ними поступаешь?
Чудотворец внимательно посмотрел в глаза своего собеседника, лицо его стало злым и каким-то хищным.
— Я их убиваю, — ответил он.
"Старец" оглянулся на женщин, еле заметно покивал головой каким-то своим невеселым мыслям и добавил:
— Поэтому ко мне народ и не спешит. Многим вполне комфортно жить и дальше со своими бесами.
Сборы Роди были недолгими, прощание — еще короче.
— Прощай, — сказал Александр. — Не теряй свою Веру. Плюй на недоброжелателей и экспертов. Твое кантеле — уникально, так же, как и твоя музыка. Сохрани в себе это.
— Прощай, — ответил Родя. — Спасибо тебе за все и береги себя.
Женщины ничего не сказали — они продолжали стоять молча, безучастные, как овцы.
Они обменялись рукопожатиями и разошлись, Александр — к своему дому, парень — к лесу, за ним — мелко семеня, обе дамочки. Родя больше не оглянулся назад, поэтому не видел, как "старец", повернувшись к ним вслед, перекрестил его, словно в напутствии. Перекрестил правильно, не по-людски, а по ученому, как бы сказали слэйвины. И проговорил еле слышно:
— Иди с Богом, Родивон да Превысокие!
Несмотря на то, что сказано это было вполголоса, эти слова услышали все, кому надо. Ветер разнес по всей земле, вода растворила их в себе. До медведя, разорившего колоду со студнем, тоже донеслось, с ним от стыда за содеянное случился легкий приступ медвежьей болезни, после чего он пошел к приметному пню и начал играть на щепе красивую лирическую мелодию, вероятно подслушанную в свое время у того же Роди. В Обже мать музыканта (не медведя — Родиона) внезапным порывом ощутила гордость за сына, глубоко вздохнула, смахнула краем платка набежавшую слезу и продолжила с удвоенной энергией ругаться с односельчанкой. Сам Родя расправил плечи и ускорил шаг. Женщины — овцы — едва за ним поспевали, пришлось и чуть ли не бежать следом.
Провожатый не очень ориентировался в дороге, пришел-то он совсем с другой стороны, но переспрашивать у Александра лишний раз не стал. В итоге, ориентируясь по солнцу и муравейникам "дал кругаля". Надо было на муравьев внимания не обращать — подлые насекомые только того и ждут, чтобы запутать, строят свои сооружения абы как, а не строго на север. Скорее всего, у них, паразитов, свой север. Родя слегка осерчал на лесных санитаров и подавил в себе желание сделать с первым встречным муравейником то, что зачастую делают с ними в лесу прочие мужчины.
Давить желание пришлось и дальше: женщины шли за ним, как привязанные, а временами даже бежали. Он подумал, было, снова раззадорить одну из них с профилактической, так сказать, целью, но осторожно пощупал укушенный палец и передумал. Да тут еще комары, собравшись со всех окрестных болот, возбужденно вопя, бросились кормиться. Пришлось обмахиваться веточками березы, что почему-то желание только усилило.
Когда же дальше идти было уже просто невмоготу, одна из женщин, вдруг, проговорила, еле шевеля языком:
— Да ты что себе позволяешь?
— Да, — сразу подхватила другая, тоже не совсем членораздельно. — Старый хрыч.
Родя в испуге огляделся, но никаких хрычей поблизости не заметил. Нужно было воспользоваться ситуацией.
— Девочки! — взмолился он. — Я в кустики по делу сбегаю. Вы тут подождите немного. Я быстро.
Он, прижимая колени, насколько мог быстро, пошел в ближайшие кусты, по ходу пытаясь расстегнуть штаны. Женщины, не сговариваясь, устремились следом.
