— Я сделаю, что смогу, — ответил нострамец.
— Это важно, — Улатал занервничал перед лицом такой безмятежности.
— Как я сказал, сэр, сделаю, что смогу.
Улатал поморщился, когда наклонился вперед, чтобы расшнуровать ботинки, и что — то неприятно влажное скользнуло в его заживающем брюхе.
— Ты меня не убедил, — отметил он. — Я служил Восьмому Легиону почти двадцать лет, мой друг. И знаю, какими могут быть офицеры Космодесанта. Так что не надо миндальничать и говори как есть: твои начальники — чопорные ублюдки.
Связной прочистил горло, выбирая верный баланс между правдой и дипломатией.
— Ну, они редко относятся по-дружески к смертному экипажу…
— Послушай, — перебил Улатал, снова взглянув на свой инфопланшет и пробежав глазами по данным. — Мне всего лишь нужно поговорить с одним из архивистов флагмана. Не с самим чертовым примархом, даже не с одним из офицеров. Всего лишь архивистом.
Связной замешкался, затем четко отдал честь.
— Думаю, это можно устроить, сэр.
На ответ ушло три дня. Связной не вернулся. Когда Улатал связывался с ним через устройство связи в каюте, ответы колебались от уклончивых до успокаивающих, всегда складные и без неточностей. Во время последней попытки, Улаталу вежливо отказал сервитор, проинформировавший его монотонной речью, что он должен оставаться в своей каюте и ждать прибытия того, кто сможет помочь в его расследовании.
— Твоя фраза кажется мне немного подозрительной, — ответил Улатал лоботомизированному киборгу с другой стороны аппарата связи. После завершения вокс-вызова интуиция подсказала ему проверить личное оружие.
Воин, постучавший кулаком в дверь Улатала, пришел в броне и при оружии. Легионер, облаченный в полночный керамит с бронзовой окантовкой VIII Легиона, возвышался над Улаталом, который сам был высоким человеком. Такое близкое присутствие Легионес Астартес никогда не вызывало приятных ощущений, даже у тех, кто привык к их огромным размерам. Этот воин на таком близком расстоянии был просто откровением огромности. В одной руке он держал цепную глефу с трехметровым древком. В другой — шлем с личиной в виде ощерившегося черепа и гребнем из двух крыльев. Работающий силовой генератор на спине космодесантника вызывал у Улатала зуд в деснах. Ему пришлось бороться с неприятным желанием потерять глаза, они словно вибрировали в глазницах.
Улатал знал, кто это. Он видел лицо воина в бесчисленных имперских воодушевляющих голограммах, рассказывающих о деяниях героев Легионес Астартес. Он видел закованного в броню гиганта почти во всех засекреченных послеполетных пиктах, описывающих многочисленные победы VIII Легиона за последнее столетие.
Повелитель Ночи уставился на него. Его нечеловеческие глаза выражали взгляд бесстрастной немигающей черноты. Когда он заговорил, его голос напомнил звук лавины, каким — то образом получившей власть усмехаться.
— Привет, — заявил Первый капитан Яго Севатарион. — Мы с тобой поговорим.
Первые несколько минут каждое движение воина вселяло в Улатала полную уверенность в скорой смерти. Он не был трусом. Никто не смог бы дослужиться до его звания и одержать столько побед, если бы в его жилах текла кровь труса. И все же Улатал вздрагивал каждый раз, как сочленения доспеха Севатариона при малейшем движении издавали рык. Внутренности смертного сжались от грохота боевого копья, брошенного легионером на стол. Офицер Космодесанта занял угрожающе много места в просторной каюте Улатала.
Ощущение неминуемой смерти уменьшилось, но не прошло полностью. Вместо этого его сменила уверенность, что Улатал не выйдет из комнаты живым после того, как только расскажет свою историю. Мысль выхватить для защиты личное оружие была слабым и забавным утешением. Воспользоваться служебным лазерным пистолетом против Первого капитана VIII Легиона будет равносильно метанию камней в «Лэндрейдер».
Он предложил космодесантнику чашку чая из своих гостеприимных запасов, и Первый капитан Севатарион улыбнулся, очарованный предложением, или же стараясь изобразить вежливость.
— Нет. А теперь говори.
С этими словами и заключенными в них приказом дело приняло серьезный оборот. Оба сели — один с кряхтеньем из — за ноющих ран, другой — с механическим рыком сочленений доспеха, приспосабливающихся к изменению позы. Улатал передал инфопланшет с записанным докладом и соответствующими гололитическими данными. Затем все, что ему осталось — ждать. Пока Повелитель Ночи читал, он сидел на своем месте, стараясь изо всех сил, чтобы не закашлять и не сжимать ноющий желудок. Последнее, чего хотел бы Улатал — это чтобы воин принял его болезнь за нервозность.
Бледное лицо Севатариона возвышалось над керамитовым горжетом доспеха, столь типичное для всех рожденных на Нострамо. При чтении его черные глаза мигали. В какой — то момент он провел пальцами по «вдовьему выступу» своих черных волос. В другой — его кривая усмешка сменилась сухим смехом.
Когнитивные способности космодесантников имели трансчеловеческую природу. Когда Улатал показал текст Пердите, ей понадобился почти час, чтобы прочесть его целиком. Севатарион закончил его изучение менее чем за шесть минут.
После того как воин завершил чтение, он не стал возвращать инфопланшет. Вместо этого он пристально посмотрел Улаталу в глаза с другой стороны низкого стола.
— Ты смотришь на меня так, словно ждешь, что я убью тебя.
Улатал осторожно улыбнулся.
— Эта мысль приходила мне на ум.
Севатарион не отрывая глаз от человека, кивнул на инфопланшет, который все еще держал.
— Из — за этого?
«Осторожно, осторожно».
— При всем моем уважении, лорд…
— В данных обстоятельствах вполне подойдет Севатар. Пожалуйста, забудь о «лорде». Я не король.
— При всем уважении… Вашей репутации не свойственно терпение и милосердие.
Севатар уставился на него, не моргая и не шевелясь. Сервитор продемонстрировал бы больше эмоций.
— Думаю это суждение о моем характере несправедливо, — сказал воин с идеальной невозмутимостью. — Твои слова огорчают меня. Я крайне расстроен.
Воцарилась тишина.
«Он… что, шутит? Это шутка?».
Улатал прочистил горло и набрал воздух, чтобы заговорить, но Севатар перебил его.
— Здесь едва ли достаточно информации, чтобы ты заслужил смерти. Это только часть истории.
Улатал наклонился вперед, чувствуя слабость в груди, а кишки скрутило так, что он предпочел бы об этом не думать.
— Я пришел за истиной, первый капитан.
Севатар смотрел на него, не моргая. Его взгляд был задумчивым и оценивающим.
— Ты гонишься за откровением с таким пылом в глазах, Ортос Улатал. Но подобное пламя сжигает душу человека.
— Это мой долг. Ни больше, ни меньше.
Губы Севатара скривились с налетом насмешливой брезгливости.
— И в самом деле. Между прочим, я видел запись твоей аварии с орудийного пиктора. Ты должен был трижды умереть от столкновения. Ты везучий человек.
Похвала была последним, чего ожидал Улатал.
— Я… благодарю, первый капитан.
— Хотя ты выглядишь так, словно тебя сшили из частей тел полудюжины людей. До аварии ты был хорош собой, Улатал?
Офицер снова замешкался. Он чувствовал, что проигрывает это противоборство. Улатал предпочитал ложной скромности правду.
— Так точно, сэр. Был.
Севатар плавным звериным движением наклонил голову. Космодесантник изучал человек так, словно пытаясь увидеть человека Улатала в той развалине, которой он стал.
— Что ж, по крайней мере, тебя выскребли из кабины, даже если забыли о твоей внешности.
Улатал промолчал. Поддерживать беседу с первым капитаном VIII Легиона было сродни попытке отпугнуть зерновую молотилку одной лишь молитвой.
— Итак, ты говорил, что хочешь пообщаться с тем, кто присутствовал при Разорении Зоа. — Повелитель Ночи легко стукнул костяшками пальцев по нагруднику. — Я был там. Так что спрашивай.
Улатал прочистил горло.
— Я не знаю, должен ли регистрировать эти доклады. Тысяча Сынов выставили наш Легион в… негативном свете.
