Именно так и выглядела вся Эра Объединения, подумалось ему с мрачной иронией.
Согласно опубликованным историческим трактатам, которые повсеместно изучали в схолах, грозные Объединительные Войны более полутора столетия назад положили конец Эре Раздора. С тех пор на Терре царили мир и процветание, а сам Император начал Великий крестовый поход, отважно воссоединяя утерянные и разбросанные диаспоры человечества.
Так говорилось в исторических трактатах. Но на самом деле все было куда менее благополучно. История хранила лишь краткие описания, основные события эпохи и приписывала людским свершениям ничего не говорящие даты, которые, возможно, были сделаны совсем не с благородными целями. Планета до сих пор ощущала на себе последствия Объединительной Войны. Объединение триумфально объявили завершенным, когда ни одна сила или монарх больше не могли надеяться на то, чтобы уничтожить мощную имперскую машину, но, тем не менее, различные феодальные страны, религиозные последователи, далекие нации и упрямые автократы не только продолжали существовать, но и всеми силами пытались оградить и сохранить свои небольшие очаги независимости. Многие, подобно беотийскому роду Йеселти, держались десятилетиями, отвергая любые попытки сближения и дипломатических переговоров, целью которых было их подчинение молодому Империуму.
Их история показала, что Император или, по крайней мере, его советники, обладали необычайным терпением. После Объединительной Войны имперские власти неоднократно предпринимали попытки решить конфликты невоенными способами, ведь Йеселти, по сути, не были тиранами. Они всего-навсего принадлежали к древнему королевскому роду, который желал сохранить свою независимость. Император великодушно позволил им жить по своему усмотрению полтора столетия, прежде чем они не придут к Согласию – признайтесь, многие терранские империи и то просуществовали намного меньше.
Но история показала и то, что терпение Императора могло истощиться, и когда это случалось, вместе с ним исчезали всякая жалость и выдержка.
Имперская Армия вошла в Беотию, чтобы арестовать Йеселти и аннексировать их земли. Акредитированная консервационная группа Хавсера была одной из сотен, следовавшей за войсками вместе с потоками медиков, рабочих технической поддержки, реноваторов, инженеров и итераторов.
Им предстояло склеить разбитые осколки.
Вокс в маске Хавсера тихо щелкнул.
— Да?
Это был один из младших сотрудников.
— Хавсер, зайдите внутрь. У Мурзы появилась теория.
В святилище Мурза освещал фонарем угловатые вытяжные трубы в каменных стенах. Там, где шли потоки воздуха, в луче света кружились пылинки.
— Вентиляция. Еще рабочая, — сказал он.
— Что?
— Святилище не древнее. Да, оно старое, но еще недавно здесь бывали люди.
Хавсер смотрел, как Мурза обходит помещение.
— Доказательства?
Мурза указал на разнообразные фарфоровые чаши вдоль края нижней ступени алтаря.
— Здесь есть подношения рыбы и зерна, а еще копаловая смола – видимо, мирра. Сканеры указывают наличие углерода – им не больше недели.
— Любое количество углерода в подобных условиях еще ни о чем не говорит, — ответил Хавсер. – Машина ошибается. Кроме того, взгляни на их состояние. Они уже затвердели.
— Образцы стали такими под влиянием здешнего воздуха, — настаивал на своем Мурза.
— Да ну, правда, что ли? – заметил Хавсер.
— Ты только взгляни на это место! – ответил Мурза, раздраженно взмахнув рукой, обтянутой перчаткой.
— И что же ты хочешь сказать? – спросил Хавсер. – Это некий оккультный религиозный ритуал беотийского общества или дань традиции, разрешенная Йеселти?
— Не знаю, — произнес Мурза, — но, по-видимому, это место что-то охраняет, не так ли? Нужно подогнать сюда экскаватор. За статуями должен находиться тайник.
— Нам придется исследовать, описывать и изымать статуи постепенно, — сказал Хавсер. – Нам потребуются недели лишь на то, чтобы начать консервацию, и только потом мы сможем поднять их, одну за…
— Я не могу так долго ждать.
— Ты уж прости, Навид, но по-другому нельзя, — ответил Хавсер. – Эти статуи бесценны. Сначала нужно позаботиться о них.
— Да, они бесценны, — сказал Мурза. Он приблизился к торжественным безмолвствующим богам гробницы. Младшие сотрудники неотрывно следили за его движениями. Кто-то судорожно вздохнул, когда он ступил на основание алтаря, осторожно поставив ногу так, чтобы не задеть ни одну из чаш с подношениями.
— Слезь оттуда, Мурза, — сказал один из старших сотрудников.
Мурза стал на следующую ступень, теперь он стоял почти вровень с некоторыми из взирающих на них богов.
— Они бесценны, — повторил он. Навид поднял руку и бережно указал на пылающие глаза из лунного камня ближайшей статуи. – Только взгляните на них. Глаза очень важны, не правда ли? Они так много могут сказать.
Он бросил взгляд через плечо на взволнованных слушателей. Даже невзирая на маску, закрывавшую лицо Мурзы, Хавсер понял, что тот улыбается.
— Спускайся, Навид, — сказал он.
— Посмотрите на глаза, — продолжил Мурза, не обращая внимания на просьбу. – Они до сих пор символизируют то же, что и многие тысячелетия назад. Ну же, это ведь азы!
— Защита, — неловко пробормотал один из младших сотрудников.
— Я тебя не слышу, Йена. Говори громче!
— Глаз – это старейший и в культурном отношении наиболее разноплановый апотропический символ[29], — ответил Хавсер, надеясь тем самым перейти к сути и угомонить Мурзу.
— Да, это так, — сказал Мурза. – Кас знает. Спасибо, Кас. Глаз должен что-то оберегать. Вы ставите его ради защиты. Вы ставите его, дабы отгонять зло, и чтобы он хранил вещи, которые вы считаете ценными.
Его палец вновь заскользил по очертаниям немигающего глаза.
— Мы видели их уже множество раз, и все они были вариациями одного и того же дизайна. Взгляните на его пропорции! Форма глаза, линия брови – возможно, это стилизация назар бонджук[30] или уаджета[31], а еще он походит на Всевидящее Око[32], которое можно увидеть, к примеру, на большой печати Объединительного Совета. Без сомнения, перед нами – боги-обереги.
Он соскочил со ступеней. Пару сотрудников тревожно выдохнули, но Мурза не перевернул и не разбил ни одну из стоявших на самом краю чаш.
— Боги-обереги, — произнес он. – Не подходите. Держитесь подальше.
