Он вновь был побежден ими. В который раз отброшен назад в годы сомнений и раздумий, в период, когда страстное желание стать вейнгаром подогревалось в нем присутствием маленького урода во дворце. Он снова ощущал страх остаться в стороне от того, к чему стремился. Вновь потерял уважение близких людей, предав то, во что они верили. В одночасье лишился отца и младшей сестры. Стал одинок.
Дверь не скрипнула. Бесшумно открывшись, она также тихо затворилась за вошедшим в покои мужчиной. Не издала ни звука, вторя атмосфере напряженности, пронизавшей каждую пядь свободного пространства.
Сидящая у кровати женщина головы не подняла. Она не проявила ни капли заинтересованности звуком шагов, занятая больным, лихорадочно мечущимся на кровати. Его стоны и вскрики оглашали сумрачную, красно-синюю тишину - осязаемую и неотвратимую, до предела насыщенную страхом за дни болезненного ожидания.
От них вздрагивал огонь в камине, выпуская снопы искр. Стенали поленья, оплакивая свою участь, и тени прятались по углам, спасаясь от голубоватого сияния, сверкающим мечом прорезающего полумрак.
- Как он? - спросил Сальмир.
Вопрос прозвучал глухо, словно потерялся в мягкой пуховой перине, устилающей кровать. Антаргин напоминал упеленанного младенца, настолько крепко Ираинта обернула его одеялами. Темные волосы, разметавшиеся на ткани подушки, были единственным выделяющимся пятном в этом царстве белого. Даже смуглая от природы кожа Перворожденного, казалось, лишилась цвета, обескровленная долгими мучениями.
- Без изменений, - также тихо отозвалась Ираинта, отирая влажной тряпицей пергаментный лоб раненого.
- Затягивается?
- Нет. Плохо. Слишком долго.
- Он…
- Слабеет с каждым днем. Не понимаю почему. Все делаю, а…
Старая женщина горестно выдохнула. У нее не было слов, чтобы передать состояние, в котором пребывал ее мальчик. Он исчезал на глазах - усыхая, бледнея. Уже не был тем Антаргином, о котором она заботилась столько лет. Превращался в тень, уходя в туманное царство бездушья, и она не могла достучаться до него, чтобы указать дорогу обратно.
- Но Риана…
- Риана, Риана, - оборвала посетителя ротула. - Всегда вы о Нерожденной. Что она делает для него сейчас? Ничего! - со злостью выдохнула женщина. - Он здесь, она там.- Ираинта неопределенно махнула рукой в полумрак комнаты. - Пусть придет и сделает что-нибудь настоящее! То, что поможет!
Изъеденная морщинами рука легла на лоб Антаргина. Узловатые пальцы легко пробежались по влажной от испарины коже, лаская и успокаивая одновременно.
- Посмотри на него! Ты друг. Близкий. Всегда рядом, а он одинок. Каждый день на моей памяти одинок… Памяти старухи.
Исполненный нежности взгляд приласкал заострившиеся черты пребывающего в беспамятстве.
- Все для вас. Для тресаиров. А ему что? - казалось, старушка говорит сама с собой. - Пустота, да он, - укоряющий взгляд остановился на нише с гобеленом. - Смотреть только, не трогать. Его не станет, а ее даже рядом не будет, - тихо закончила Ираинта, смаргивая слезы.
Душа женщины болела. Разрывалась на части, рассыпалась кусочками горечи, оплакивая чистоту души названного сына.
- Ираи…
- Ш-ш-ш. Иди, калерат. Тебя дела ждут, а он моя забота. Как всегда.
Она не удостоила мужчину взглядом. Зачем? Не видела смысла. Ее смысл исчезал вместе с жизненной силой Перворожденного, просачивался в бездну, откуда нет возврата. Растворялся в ней.
- Мальчик мой, - едва слышным, просительным шелестом сорвалось с губ. - Вернись к нам.
Смочив тряпицу в стоящей у кровати чаще, Ираинта принялась обтирать лицо Антаргина. Медленно, нежно, любяще - почти невесомыми движениями, так не вяжущимися с огрубевшей кожей ее рук и искореженными временем суставами.
Для него все. И жизнь тоже, но никто не возьмет. Кому нужна жизнь старухи? Кто согласится обменять ее на молодого, полного сил мужчину? Никто! И это страшило. Только это печалило.
- Прости, маленький, - прошептала женщина, убрав со лба Перворожденного прядь темных волос. - Если бы я могла…
Продолжение монолога Сальмир не слышал, отрезав себя от горя деревянной преградой. Закрыв за собой дверь, он покачал головой, отвечая на встревоженные взгляды других собирателей.
- Ничего не изменилось, - озвучил Тримс то, что не сказал калерат.
Горестный вздох вторил его словам, а печаль отражающаяся на лицах приближенных Антаргина одинаково свела мужские брови над переносицей. Никто из них не знал, как быть дальше.
- Я к Нерожденной, - коротко бросил Сальмир, направляясь к лестнице.
Трое двинулись за ним, остальные остались возле дверей в покои больного, на случай если Ираинте что-нибудь понадобиться. Это дежурство длилось уже который день, и конца ему пока никто не видел.
Оставив провожатых в коридоре, Сальмир углубился в подземелье замка. Было странно спускаться туда одному. Они всегда ходили вместе с Антаргином. Риана принимала его лишь тогда, когда рядом находился Перворожденный. Мужчина надеялся, что сегодня она сделает исключение. Ему необходим совет той, что является сосредоточием сил рьястора. Он должен был понять, куда и как двигаться дальше, тем более, если Антаргин не поправится. Хотя об этом калерат старался задумываться как можно реже.
Прижав ладонь к теплому камню, Сальмир закрыл глаза, мысленно взывая к Нерожденной. Некоторое время он не ощущал ее присутствия и уже начал отчаиваться, когда стена под его рукой постепенно начала нагреваться.
Риана согласилась принять его. Сальмир выдохнул с облегчением. Мужчина не осознавал, что все это время задерживал дыхание.
Когда жжение стало нестерпимым, мир рассыпался на части, и он вместе с ним, чтобы собраться уже в другой реальности - средоточии Рианы.
- Аторекту.
Ее голос ласкою прошел сквозь него, и Сальмир почувствовал облегчение. Будто кто-то проредил ношу, взваленную на его плечи.
- Антаргин слабеет. Рана не затягивается, - зачем-то сказал он, прекрасно зная о том, что она видит его насквозь.
- Я чувствую.
Сверкающим облаком Нерожденная опала к его ногам для того, чтобы закрутиться в спираль и тонкой струйкой подняться в воздух.
- Но почему?
- Рьястор отдает силу. Вытягивает ее. Он поддерживает нить с внешним миром, а тело слабеет. Я не могу помочь ему, пока дух разорван, - с горечью закончила она, выражая свою печаль ураганным вихрем. - Часть должна вернуться к целому.
- Как? Как он вернется, если Антаргин не может открыть тропу?
Замкнутый круг. Тупик, в который они попали, не давал Сальмиру покоя. Один неполноценен без другого, а возможности соединиться - нет. "Как же быть?" - вопрос беспрестанно пульсировал в мужчине, но ответ на него не находился.
