— Не так просто, но да. Даю тебе слово, — сказал Айверсон, твердо решив исполнить обещание. — Вёдор Карьялан — еретик, и я добьюсь, чтобы за свершенные преступления его настигло Правосудие Императора.
Как и всех других чудовищ, которые затянули эту войну и бессмысленно растратили столько имперских жизней.
Клетус долго смотрел на него, и, наконец, кивнул.
— Что ж, тогда мы с милой дочуркой леди Адское Пламя… — боец указал на огнемет, который раздобыл ему Хольт, — будем прикрывать тебя всю дорогу.
День 65-й — Клубок Безрассудство Модина
Несмотря на предупреждения, Модин сегодня утром забыл об осторожности. Мы с кадетом Рив стояли на верхней палубе, когда внизу вдруг началась какая-то суматоха. Услышав яростные вопли моего безбилетника, я понял, что происходит, но было уже поздно — его обнаружили. Спустившись, мы увидели, как целая толпа летийцев вытаскивает серобокого из каюты. Парень отбрыкивался и отмахивался, дрался отчаянно, как дикий зверь, но противников было слишком много. Должно быть, они застали бойца врасплох, схватили прежде, чем тот успел добраться до огнемета.
Потом летийцы бросили Модина на палубу, и, окружив беглеца, будто стая шакалов, принялись глумиться над ним, оскорблять и проклинать «уродского мутанта». В изумрудном свете он действительно так выглядел: покрытая наростами кожа, схожая с чешуей, тело, которое словно изгибалось и свивалось под ударами покаянников.
Признаюсь, что едва не позволил им довести начатое до конца, но затем поймал измученный взгляд бойца и осознал — если я отступлюсь, Модин вернется ко мне.
Из дневника Айверсона
— Хватит, — произнес комиссар. Оттолкнув какого-то морехода, он шагнул в круг озлобленных лиц. — Я сказал, хватит! Этот человек работает на меня!
Летийцы почти одновременно притихли и уставились на Хольта враждебными взглядами. Кто-то смотрел мрачно, кто-то — разгневанно, а кадет Рив казалась такой же возмущенной, как и покаянники.
— Что ты говоришь? — требовательно спросил Ксанад Васько, бритоголовый мужлан и «забатон» летийцев, воин-священник, которого они в равной мере почитали и боялись. Кроме того, именно он спорил с Айверсоном по поводу арканского флага, и не забыл публичного унижения. Ярость корсара висела в воздухе пагубной грозой.
— Рядовой Модин — специалист, приданный мне для выполнения миссии, — сказал Хольт. — В связи с заболеванием бойца я отдал ему распоряжение оставаться в изоляторе, пока мы не достигнем цели.
— Он потроган рукой Каоша, — прорычал Ксанад. — Должно сжечь!
— Ты ошибаешься, — ответил Айверсон, поражаясь, как слепы эти фанатики к недугу собственного вождя. Впрочем, Карьялан не допускал к себе никого, кроме самых надежных слуг, поэтому Васько и его команда, скорее всего, не подозревали, что подчиняются чудовищу.
— Возможно, забатон прав, — подала голос Рив. — Этот индивидуум, очевидно, запятнан порчей, сэр.
— Так есть. Император обвиняет! — настаивал Васько.
— Да Он, похоже, просто балдеет от этого, — прохрипел с пола Клетус, но забатон с размаху пнул его под ребра, и смешок скрючившегося бойца превратился в крик.
Айверсон медленно вытащил автопистолет, чтобы все успели прочувствовать важность момента, и направил оружие на Ксанада.
— Я уже указывал тебе на недопустимость противодействия воле Императора, — объявил комиссар. В толпе летийцев послышалось злобное бормотание, но сам забатон даже не моргнул. — Это мое последнее предупреждение.
Не заставляй нажимать на спуск. Твои псы потом разорвут меня на куски.
— Хорошая смерть принесет человека ближе к Богу-Императору, — холодно ответил Васько.
— А это такая уж хорошая смерть? — уточнил Хольт.
— Твоя будет хуже, если убьешь меня.
— Сэр, подобная тактика не вполне целе… — слова Изабель растерзал в клочья перепуганный вопль с верхней палубы. Девушка мгновенно обернулась к его источнику, как и большинство летийцев — не шевельнулись только Айверсон и Васько, молча выяснявшие, кто отступит первым.
— Янош! — крикнул один из мореходов, и в тот же миг вопль резко оборвался. Матрос бросился к трапу, но Рив оттолкнула его и сама понеслась вверх, прыгая через ступеньку. Резко повернувшись, Хольт прервал дуэль взглядов и зашагал следом.
— По местам, морские псы! — взревел Васько, направляясь туда же вместе с парой корсаров. — Император зовет!
У трапа, ведущего к марсу, они нашли сломанную лазвинтовку, но сам впередсмотрящий исчез. Что-то злобно бормоча на родном языке, Ксанад полез было наверх, но комиссар стащил его со ступенек. Забатон оскалился, показав черные зубы, однако Айверсон не убрал руку.
— Что бы ни схватило его, оно могло остаться там, — ровным голосом произнес Хольт, движением головы указывая на густую листву вверху. Некоторые ветки касались «вороньего гнезда», пока канонерка дрейфовала вдоль берегов. Сбросив руку комиссара, Ксанад уставился на полог джунглей.
— Ты считал, его забрало растение? — спросил летиец.
— Это могло быть всё, что угодно. В Клубке точно не скажешь, но на марс теперь никто не должен подниматься. И размести здесь отряд, включая минимум одного корсара, чтобы наблюдали за обстановкой днем и ночью.
Васько кивнул и направился к трапу на нижнюю палубу, но Айверсон произнес ему в спину:
— Судьбой рядового Модина распоряжаюсь я, забатон, — Ксанад замер. — Это понятно?
Обернувшись, летиец хмуро посмотрел на Хольта.
— Очень хорошо, так есть, — спокойно ответил Васько, — но знай вот что, комиссар: если ты будешь совравшим, я сделаю новый флаг из твоей шкуры.
День 66-й — Клубок Пожиратели гнили
Иногда кажется, что страх во мне умер, но тут же какая-то новая мерзость решает доказать обратное и вдалбливает в мою голову правду: кошмары никогда не успокоятся, ни одному человеку не дано избавиться от них. За каждым ужасом приходит следующий, отвратительнее прежнего.
Из дневника Айверсона
Корабль вновь резко дернулся, и пошатнувшийся комиссар едва не выпустил железный леер. Хольт с руганью тащился по тесным коридорам нижней палубы, покачиваясь, словно пьяный, а мир тем временем подпрыгивал и вертелся вокруг него. На полу плескалась вода, заливающаяся через потолок, Айверсону она доходила почти до щиколотки. Распахнув люк на верхнюю палубу, арканец тут же угодил под настоящий артобстрел крупными дождевыми каплями. Всё ещё не придя в себя после сна, он пытался разобраться в хаосе, творящемся на канонерке.
