— Всем отступить и спрятаться! — приказал Сарпедон. — Пусть войдут!
Воющие Грифоны уже врывались в тюремные блоки. Здесь, где все было организовано так, чтобы как можно надежнее изолировать узников и запутать беглецов в лабиринте комнат и коридоров, нашлось бы не так много места для рукопашной. Несколько Испивающих Души обороняли покрытые черной коркой столы мортуария, на которых проводилось вскрытие трупов. Алтарь же стал прицельным станком для Воющих Грифонов, прикрывающих собратьев, вбегавших в помещение, чем-то напоминающее склад бойни — под потолком тянулись рельсы со свисающими с них крючьями для подвешивания тел узников. Неподалеку от Сарпедона еще несколько верных ему космодесантников держали оборону небольшой молельни — силуэты их врагов едва удавалось разглядеть в дыму, в котором тонули все двери.
— Назад! — приказал командор стоящим вокруг него Испивающим Души.
Теперь он бежал впереди, показывая путь через коридор с фиксирующими каркасами к посту сил безопасности. Пост представлял собой миниатюрную крепость, построенную посреди этого сумасшедшего дома. Туда вели только узкая дверь и щели бойниц. Сарпедону пришлось пригнуться и присесть, чтобы проползти внутрь, следом вбежали остальные десантники. Бойницы смотрели во всех направлениях, позволяя наблюдать за коридорами и служебными помещениями. В считанные секунды оборонительное сооружение ощетинилось болтерами, накрывая перекрестным огнем территорию, по которой обязаны были пройти Воющие Грифоны.
Сарпедону и напрягаться не приходилось, чтобы пробудить ужасы к жизни. Изодранные души, корчащиеся в муках, молитвы одержимых, выражающиеся в одном лишь бессловесном крике, — все это было вокруг него. Благодаря командору и его Аду призраки обретали форму, сползая со стен и вырастая из пола. Измученные лица проступали на переборках. По палубе пробежали глубокие разломы, сочащиеся кровью. Жертвы «Провозвестника гибели» возникали отовсюду, придавая кошмару законченные очертания.
И это действовало. Воющие Грифоны, и без того заплутавшие в лабиринте коридоров, начали бросаться на призраков. Для Испивающих Души же обстановка была вполне привычной, поскольку их тренировали не реагировать на Ад.
Теперь они могли продержаться. План сработал. Невероятным, совершенно немыслимым образом Грифоны утратили свои крылья, и «Провозвестник гибели» стал их собственной преисподней, где они один за другим гибли под перекрестным огнем.
Дверь укрепленного поста слетела с петель в снопе искр. Болтеры тут же повернулись к незваному гостю, но сверкающий огнем силовой топор разил направо и налево; Испивающие Души падали под ударами, кровь фонтанами била из пробоин в их доспехах.
Враг обрушился на Сарпедона всей своей массой прежде, чем тот успел поднять посох. Рокритовая стена за спиной командора не выдержала, и оба противника вывалились в соседнее помещение. Сарпедон упал на палубу, перекатился и увернулся от удара топора, едва не развалившего его пополам. Лидер Испивающих Души уже стоял на ногах, но обзору мешала густая пыль, поднявшаяся после обрушения.
Они оказались в просторном зале, определенно использовавшемся прежде для проведения пыток. Ржавые зловещие машины и инструменты стояли посреди помещения строгими рядами, и казалось, что для тех, кто распоряжался здесь раньше, процесс истязаний представлял по сути своей совершенно механическую работу — ни сочувствия, ни тревоги. Палуба была решетчатой для удобства стока крови, на стенах красовались царапины от ногтей — пленники стирали пальцы до костей в безнадежных попытках выбраться. На пыточных столах извивались вызванные Сарпедоном образы. Сквозь решетки тянулись сломанные руки. Сочились черной кровью инструменты…
— Забавно, — произнес лорд Мерчано, выходя из неровного пролома. — Ты продолжаешь надеяться, что еще можешь победить.
Воющий Грифон взвесил в руке силовой топор, готовясь атаковать при первой же возможности.
Сарпедон тоже приготовил свой посох к бою, и вокруг золоченого орла на навершии заплясали искры.
— Мерчано, ты ничего не знаешь о том, во что мы верим, — произнес командор, — Ты даже не понимаешь, против кого сейчас сражаешься.
— А я и не должен, Сарпедон, — парировал Грифон. — Кому нужно вникать в ересь Черной Чаши.
— Не существует никакой Черной Чаши.
— Примерно то же самое сказал мне и твой приятель Таддеуш. Как раз перед тем, как я убил его.
Оба космодесантника кружили по залу, выжидая удобного момента. Станки для пыток и вопли призраков «Провозвестника» создавали впечатление, будто два библиария сражаются в одном из уровней Ада, описанных в Имперском Кредо… два проклятых воина, не знавших в жизни ничего, кроме битв.
— А вот это? — вопросил Мерчано, брезгливо обводя рукой проступившие на стенах уродливые личины. — К чему трюки? К чему иллюзии? Неужели ты и в самом деле веришь, что они способны остановить нас? Тех, за чьей спиной стоит сам Император?
— Даю тебе последнюю возможность понять, — отозвался Сарпедон, — Черной Чаши не существует. Да, мифы о ней породил кто-то из нашего ордена, из Испивающих Души, много веков назад. И да, сейчас мы вынуждены скрываться. Но мы сами не знаем, что произошло тогда в системе Обсидиана, что могло привести к возникновению этих легенд. Боюсь, мы оба с тобой прибыли сюда из-за чьей-то лжи.
— Наши клятвы не лгут. И твое грехопадение, мутант, видно невооруженным глазом. Вы все умрете здесь и сейчас.
— Что ж, значит, пора заканчивать.
Вокруг них кипело сражение; в каждом изоляторе, в каждом крематории шла напряженная борьба. Но исход ее решался в пыточном зале, где сошлись в поединке Сарпедон и Мерчано.
Сарпедон едва успел заметить, как вспыхнул ярким огнем воротник эгиды противника. Ментальная сила Воющего Грифона обрушилась на командора, подобно раскаленной стальной шрапнели. В ушах Сарпедона загудела кровь, и стены зала растворились в тумане.
Пылающие колонны, сложенные из черепов, вздымались к высокому ржаво-красному своду. В воздухе повис смрад горелого мяса. По черному мрамору полов струились кровавые ручьи, по берегам обведенные золотыми рунами, которые отказывался воспринимать разум. В глубоких ямах извивались тысячи чудовищных демонов. Их смех и крики наполнили залу. Вокруг можно было наблюдать все мыслимые формы безумия.
Сарпедон с трудом удерживался на ногах, все его чувства подверглись удару. Его тошнило при одном только взгляде на отвратительное создание, ожидавшее его посреди внезапно выросшего вокруг «храма». Иной человек бы в считанные мгновения сошел с ума, но командор держался, отчаянно отгоняя от себя чудовищные образы.
