— Что привело тебя в Аркс Ангеликум? — поинтересовался Мефистон, снова поглядев на каркас. После долгого молчания слова, эхом разнесшиеся по залу, резали слух.
В голосе Мефистона всегда причудливо смешивались акценты, его готик не был похож на говор других братьев капитула. Антрос подумал, не ослышался ли он.
— Старший библиарий?
— Почему ты решил стать рекрутом? Ты ведь мог прожить естественную жизнь смертных. Что привело тебя на место состязаний? Почему ты захотел стать Кровавым Ангелом?
— Это было так давно, — покачал головой Луций, ошеломленный вопросом. — Я… мне сложно вспомнить, каким я был смертным до того, как Корбулон дал мне чашу, и я начал новую жизнь.
— Попытайся.
Антрос знал своего господина достаточно хорошо, чтобы понять, когда на уме у того нечто особенно важное. Он пожал плечами, стараясь подобрать слова.
Я… я жаждал силы изменить что-то, полагаю. Я рос в пустошах, где жизнь жестока и коротка. Но даже там мы знали о войне, в которой вы бьетесь ради нас, войне ангелов и демонов. Войне в небесах. — Он пытался вспомнить жизнь до вознесения в ряды Адептус Астартес, но чувствовал себя так, будто смотрел в колодец. — Я знал, что у меня есть силы, которых не было у других. Я хотел взрастить их, найти им применение. Оставить свой след. Я видел, как мои братья и сестры умирают, никем не замеченные, не найдя предназначения. Я же хотел изменить историю.
Мефистон внимательно глядел на него. Луций отвернулся, гадая, пытается ли старший библиарий прочесть его мысли. В годы до недавних сражений, в годы до вторжения на Ваал, Антроса снедали сомнения в его великом учителе, тревожила непредсказуемая природа дара Мефистона. Знал ли старший библиарий об этом? С тех пор как техножрецы воссоздали Мефистона, тревоги Антроса улеглись. Теперь учитель казался таким уверенным в себе, способным обуздать неудержимые силы. Но, возможно, он все же догадывался о вопросах, прежде тревоживших Луция?
— Твой разум закрыт от меня, — сказал старший библиарий, угадав мысли Антроса, пусть и не прочтя. — У тебя определенно есть теперь сила. Сила, которую даже я не смог предвидеть.
Луций задумался, доволен этим Мефистон или встревожен. Возможно, он привел его сюда для суда? О сколь многом догадался старший библиарий? Антрос многие годы искал способ помочь Мефистону, изучая новые психические дисциплины, новые методы проведения кровных обрядов. Пусть сам поиск и был тщетным, исследования изменили его разум, позволили отточить навыки так, как не ожидал Луций. Он чувствовал, что теперь стал сильнее старого учителя, Гая Рацела. Возможно, Мефистон изумился бы или даже разгневался, если бы знал, как много постиг Антрос. Но ведь он не совершил ничего постыдного и потому сам не понимал, почему так тщательно скрывает тайну. Зачем ему прятать обретенные силы?
Он посмотрел в глаза Мефистона, ожидая укора, но не увидел его.
Тогда Луций сделал ход, который планировал почти полчаса, и одержал в игре победу, причем таким способом, о котором старший библиарий и не думал. Удивлять Мефистона не всегда было мудрым выбором, но иногда Антрос не мог удержаться от того, чтобы намекнуть на свою обретенную проницательность. Мефистон молча смотрел на игровое поле. О том, что его удивило произошедшее, свидетельствовала лишь дернувшаяся бровь.
Молчание продолжалось.
Так прошло несколько минут, пока Мефистон не поднялся из-за стола. Он подошел к одному из шкафов у стен зала и протянул руку куда-то наверх к скрытому клубами дыма своду. Каждый из выдвижных ящиков был обит медной пластиной с тонкими письменами на языке, неизвестном Луцию. Властелин Смерти водил по этим табличкам пальцами, пока не нашел того, что искал.
Легким взмахом руки он открыл ящик, и тот выехал вперед на безмолвно вращающихся смазанных колесиках. Вспышка света озарила лицо Мефистона, когда он протянул руку и достал длинный металлический посох. Его венчал кровавый камень размером с кулак, зажатый в когтях серебряного орла.
— Это посох Андомация, — сказал Властелин Смерти, протягивая его Луцию.
— Мой господин, у меня уже есть посох.
— Но не такой. Андомаций был одним из первых старших библиариев и одним из самых мудрых. Он вложил в эту реликвию всю свою жизнь, посвященную изучению и служению.
— Мой господин, — поднялся на ноги Антрос и поклонился, а затем взял посох. — Для меня это честь… Я… — Он потряс головой, чувствуя еще больший стыд от того, что прежде испытывал сомнения и до сих пор хранил тайны.
— Когда придет время, Луций, ты изменишь ход истории, — сказал Мефистон, глядя в его глаза. Тон был неясен, а слова казались тяжелее от смысла, который Антрос осознать не мог. Во взгляде Властелина Смерти было нечто непривычное. Лишь спустя мгновение Луций понял, что это тревога. — Доверь свою душу Андомацию. — Мефистон постучал пальцем по причудливым узорам посоха. — Он не подведет тебя, даже если ты подведешь себя.
Антрос не знал, что и сказать.
— Я понимаю тебя, Луций Антрос. — Мефистон подался вперед.
Сердца библиария заколотились в груди. Даже теперь, после всего увиденного, ему было сложно выдержать взгляд старшего библиария. Он будто заглядывал в пустоту.
— И я верю в тебя, — продолжил Мефистон. — Когда время придет, помни это.
Антрос не находил слов — так он был ошеломлен. Действительно ли старший библиарий заглянул в его душу? Заметил ли он преследующие его видения, эти детские тщеславные грезы, в которых он героически спасал Мефистона и других Кровавых Ангелов? Луций, исполненный гордости, прижал посох к нагруднику.
— Я запомню, старший библиарий.
Похоже, Мефистон собирался сказать что-то затем он просто махнул рукой, и набор мемориама начал складываться, щелкая, как часы, пока каркас не стал чуть меньше кулака. Кровавый Ангел показал на дверь, отсылая Антроса со словами, которые могли быть и обещанием, и приказом:
— Больше никаких игр.
Глава 4
Карцери Арканум, Аркс Ангеликум, Ваал
Мефистон шел в сумраке под округлыми сводами Карцери Арканум, бормоча себе под нос уравнения и отрывки стихов, повторяя выдержки из эфемериды. В отличие от другой части крепости-монастыря, эти подземелья остались без внимания каменщиков, усердно украсивших Аркс Ангеликум. Нет, этот извивающийся под гордыми залами Либрариума Сагрестия лабиринт был сложен из простых кирпичей. Среди влажных и обветшалых стен царила тьма, лишь иногда в ней мерцали огни случайных люменов в ржавеющих канделябрах, отбрасывающих на наросты мха холодный свет. Из льнувших к выгнутым стенам трубок вырывались клубы пара, а крысы разбегались от Мефистона, перешагивающего лужи. Властелин Смерти, как и все его братья, осознавал силу симметрии и красоты, но здесь, вдали от любопытных глаз, было уместно скорее уродство. Ведь именно в Карцери Арканум капитул хранил свои самые сокровенные воспоминания, в том числе реликвии и фолианты столь опасные, что об их существовании знали только старшие представители библиариума.
Вслед за Мефистоном шли его помощники, Гай Рацел и Луций Антрос. С каждым их быстрым шагом за спиной хлопали мантии. Библиарии шествовали через предкамеры мимо рядов вечно стоящих на страже боевых сервиторов и дверей, столь пропитанных эфиром, что они мерцали. Кровавые Ангелы не говорили, дабы сохранять концентрацию. Многие из таящихся в подземельях опасностей имели не физическую природу, а потому даже самым опытным псайкерам стоило бдительно ограждать свои мысли, дабы не покинуть своды с идеями, поступившими извне.
Наконец космодесантники вошли в помещение, куда меньше других и почти целиком заполненное единственной огромной фигурой. Библиарии выполнили воинские приветствия, увидев в свете вспыхнувших настенных люменов истинную природу гиганта — древнего дредноута, отмеченного боевыми шрамами. Загудели реакторы, искры энергии пробежали по потрепанному керамиту, после чего из груди колосса раздался глубокий скрежещущий голос:
