— Что ж, темный, — наконец произнесла Сардон, с трудом поднимаясь на полузамерзших ногах. — Ты должен пойти и увидеть, что ты сотворил.
Огромные пласты льда погребли под собой Мировой Храм Лилеатанира. Толстые стеклянистые валы скрыли обожженный камень и дымящиеся расщелины, с извергающих испарения труб и покрытых изморозью валунов свисала бахрома из сосулек. Невероятно, но прямо за слоем льда все еще пылал огонь, и обледеневшее пламя сияло сквозь покров с неугасимой яростью. Пока что оно сдерживалось, но дрожало на грани того, чтобы снова взорваться жизнью.
— Вы опоздали, — без надежды в голосе сказала миропевица. — Я должна была что-то сделать… я не могла просто сидеть и ждать. Я пыталась исцелить его сама, смягчить дракона, но он лишь становился все более свирепым. В конце концов я просто пыталась ограничить его, но и этого не смогла. Взгляните.
Они посмотрели туда, куда указывала Сардон. В глубине святилища ледяное покрывало пронзала рваная дуга, почерневший шрам, тянущийся от пола до потолка, и из него сочился дым и зловонные пары. Из этой трещины истекал ядовитый красный свет, как будто излучаемый иными, потусторонними глубинами. За ней что-то шевелилось, что-то громадное и неописуемо древнее.
— Ну что ж, это… этого следовало ожидать, я полагаю, — беспокойно пробормотал Пестрый, прежде чем снова собраться и заявить: — Но никогда не бывает слишком поздно! Ты сделала доброе дело и дала нам немножко времени, а это сейчас поистине драгоценный ресурс!
Морр не обращал на них внимания, его взгляд твердо застыл на зловещей дуге в дальнем конце скованной льдом пещеры. Не говоря ни слова, он стиснул свой клэйв обеими руками и начал уверенно шагать к входу.
— Что он де… — ахнула Сардон, но Пестрый шикнул и прошептал ей на ухо:
— Он знает, что с его помощью ваш мировой дух приобрел аспект дракона, сконцентрировав всю свою бессмысленную ярость и жажду мести в то, чем он является сейчас — в беснующегося зверя, обладающего довольно-таки поразительным потенциалом к разрушению или, что еще хуже, к метаморфозе в иную форму, которую Губительные Силы с радостью примут как свою новую игрушку. Ты смогла временно утихомирить худшие из проявлений дракона, но волны этой ярости по-прежнему наносят невероятный ущерб другим местам. Морр — что, по-моему, очень храбро с его стороны — вызвался добровольцем, чтобы помочь успокоить дракона единственным известным ему способом.
Морр шагал по потоку бурлящей талой воды к трещине во льду. Чем ближе он к ней подбирался, тем более ясно становилось, насколько велик ее размер. Всего секунду его крошечная, похожая на куклу фигура виднелась между клубящимися испарениями, а потом он исчез внутри. Сардон отшатнулась и уставилась на Пестрого со смесью изумления и недоверия в глазах.
— Он хочет попытаться его убить? — не в силах поверить, спросила она.
Пестрый вздохнул и меланхолично пожал узкими плечами.
— Да, он хочет попробовать.
— Но это невозможно! — воскликнула Сардон. — А что случится, если этот сеятель смерти найдет способ убить дракона? Что тогда станется с Лилеатаниром? Без мирового духа, который защитил бы нас, мы останемся нагими перед вселенной. За нами придут демоны, и ничто уже не сможет их остановить.
Пестрый беспомощно развел руками.
— Я полагаю, что его шансы на успех крайне невелики. Все, что я могу тебе сказать — он попытается. Если не получится, и дракон уничтожит его, то дух будет какое-то время удовлетворен, и его жажда возмездия по крайней мере частично утолится. Это купит нам время, чтобы предпринять дальнейшие меры.
— Жертвоприношение? Это отвратительно. Варварство.
Пестрый посмотрел на грязную, растрепанную миропевицу, босую, в грубой домотканой мантии, и тепло улыбнулся.
— Я не могу выразить, насколько я рад услышать от тебя эти слова, Сардон, — без всякой иронии сказал арлекин. — Однако, как бы это тебя ни шокировало, знай, что такая практика куда более широко распространена и традиционна, чем тебе кажется… фактически, я думаю, что некоторые из тех, кто ею занимается, вот-вот пожалуют к нам.
Пестрый кивнул в сторону комнаты с порталами. Когда Сардон оглянулась, она увидела серебристое мерцание, говорящее об их активации.
Обломки «Рейдера» по-прежнему остывали и потрескивали вокруг Ксагора и Харбира. Несколько тусклых красных огоньков на системах управления машины осветили решетчатую маску Ксагора, когда тот придвинулся и наклонился над обмякшим телом Харбира.
— Харбир совсем по-настоящему мертв? — спросил развалина.
То, что раньше было Харбиром, рассеянно всплеснуло руками, как кукловод, проверяющий свои марионетки. Оно зашарило по нейроблоку на шее и в конце концов отцепило его. Потом скорчило гримасу, агрессивно выпятило подбородок Харбира вперед и ухмыльнулось.
— Ах, так-то лучше. Ксагор, когда ты уже поймешь, что все это — просто мясо? — сказало оно голосом, который с каждым словом становился все более похож на голос Беллатониса. — Просто мясо, которым помыкает наша воля, пока оно не перестает работать. Я слыхал, что когда-то, давным-давно и много лет назад, когда мясо прекращало работу, это был Конец. Наступал день, и тебе говорили «прощай, счастливо, извини, но теперь ты мертв». Если приписанный лично к тебе кусок мяса умер и начал гнить, то твоя воля к жизни уже абсолютно ничего не значила, — можешь себе такое представить? Что ж, эти дни миновали, и теперь каждый может жить вечно, если просто как следует запланирует все наперед.
Ксагор помотал головой.
— Этот все еще не понимает, ему очень жаль, хозяин.
— Хорошо, тогда я скажу очень простыми и короткими словами: ты дал Харбиру своего рода психическое устройство обратной связи. Я использовал его, чтобы переместить свою душу в его тело. А его душа перешла в мое тело, что для Харбира весьма прискорбно, потому что это тело прямо сейчас должно было превратиться в мертвое мясо.
— Это возможно? — развалину, казалось, ошеломила сама концепция. Он так и сел, склонив набок лицо в маске. — Хозяин превыше могущества, превыше смерти! — воскликнул он, на миг предавшись ликованию, а потом снова затих. — Но… что посмело убить старое тело хозяина?
— Это была машина «Талос», маленькая, но очень злобная, и в той ситуации я не мог с ней сладить. Ее, должно быть, послало Черное Схождение. В отличие от тебя, Ксагор, они отказываются признавать мое грандиозное превосходство…
— Хозяин! Опасность все еще здесь! Ксагор слышал «Талос», охотящийся неподалеку.
Беллатонис услышал уже знакомый вой гравитационных ускорителей и уловил над собой быстро мелькнувшее движение.
