— Ты уверен, что это то самое место? — сердито спросил Тагоре. — По мне, так это еще одна развалюха. Ты думаешь, хирург может здесь жить?
— Все признаки указывают именно на это, — сказал Атхарва, взяв с ближайшего стола пыльный том «Прогностики». Он уже заметил и другие работы Гиппократа, разбросанные по столу как попало, а также труды Галена Пергамского, Абасканта и Менодота.[34] Эти древние фолианты, хотя и безнадежно устарели, представляли собой огромную ценность.
— Какие еще признаки? — спросил Кирон, стирая со своего плеча пятно смолы. — Как тут можно жить?
— Люди живут так, как должны жить, — сказал Атхарва. — А признаки заметны всякому, у кого есть глаза, чтобы их увидеть. Это Дом Змея.
— Что? — удивился Шубха.
— Место исцеления, — пояснил Атхарва, показывая на рисунок, украшавший выбитую Тагоре дверь.
Створка раскололась на две половинки, но на них еще можно было разобрать изображение бородатого человека в длинном одеянии и с посохом, вокруг которого обвивалась змея.
— И кто это такой? — поинтересовался Кирон.
— Эскулап, — раздался из тени хриплый старческий голос. — Древнее божество грекийцев. По крайней мере, это был он, пока твой проклятый дружок не пробил его ногой.
Человек в лохмотьях скатился с незамеченной кровати в задней части комнаты, и Атхарва мгновенно отметил среди запахов химикатов еще и запах давно немытого тела. В тот же миг Тагоре бросился к старику, схватил за шею и прижал к стене. В его глазах сверкнула убийственная ярость, и кулак Пожирателя Мира угрожающе взметнулся вверх.
— Тагоре, не убивай его! — крикнул Атхарва.
Кулак Тагоре ударил в стену, выбил тучу пыли и осколков кирпичей и оставил длинную трещину.
— Кто ты такой? — зарычал он.
— Вы ворвались в мой дом, — злобно бросил человек. — Я хирургеон, кто же еще?
— Тагоре, отпусти его, — сказал Атхарва. — Он нам нужен.
Тагоре неохотно отпустил старика и подтолкнул его к Атхарве.
— Прошу прощения, медик, — заговорил Атхарва. — Мы не хотели причинить тебе вред.
— Ты уверен, что он с этим согласен? — проворчал тот, оглядываясь на Пожирателя Миров и потирая шею. — И во имя Императора, кто вы такие?
Медик, одетый только в тонкую ночную рубашку, производил довольно жалкое впечатление. Судя по запаху и состоянию его глаз, он был пьяницей, да еще и баловался наркотиками, но указатели привели их сюда, а другого практикующего целителя поблизости вряд ли можно было найти.
— Меня зовут Атхарва, и нам нужна твоя помощь. Как тебя зовут, дружище?
— Зовут меня Антиох, но я тебе не дружище, — заявил хирургеон. — Сейчас слишком поздно для подобных дел, чего ради вы ломаете мою дверь и оскорбляете мое жилище? Я уже пьян и расслаблен, чтобы заниматься вами прямо сейчас.
— Это вопрос жизни и смерти, — сказал Атхарва.
— Я только это и слышу, — буркнул Антиох.
— На этот раз так и есть, — сказал Тагоре, нависая над плечом Антиоха.
— Угрожаете мне? — воскликнул Антиох. — Прекрасно. Достойный метод добиться помощи.
Атхарва взял миниатюрного хирургеона за плечо и отвел туда, где лежали Кай и Джития.
— Что с ними случилось? — спросил Антиох, едва на них взглянув.
— Я думал, это ты хирургеон, — бросил ему Кирон. — Разве сам не можешь сказать?
Антиох вздохнул.
— Послушайте, передайте Бабу Дхакалу, если он будет продолжать пичкать своих людей гормонами роста и мудрить с их генокодом, пусть не рассчитывает, что я буду и дальше ставить их на ноги. Он зашел слишком далеко.
— Бабу Дхакал? — переспросил Атхарва. — Я такого не знаю.
Антиох фыркнул и пристально посмотрел на него, словно видел впервые. Слезящиеся глаза из-под кустистых бровей внимательно изучили лицо Атхарвы и его спутников.
— Так вы не от Бабу?
— Нет, — подтвердил Атхарва. — Мы не от него.
Антиох подошел ближе, задрал голову, и только тогда рассеялся наркотический туман, окутавший его мозг. Грязным рукавом он протер глаза, а потом яростно заморгал, словно пытаясь стряхнуть пыль.
— Вы легионеры Астартес… — выдохнул он, переводя взгляд с одного воина на другого.
— Да, — ответил Атхарва и подвел Антиоха к Каю. — А ему нужна твоя помощь.
— Помогите сначала Джитии, — сказал Кирон.
— Нет, — заявил Атхарва. — Джития может подождать, а Кай — нет.
— Джития легионер, — возразил Кирон. — Неужели ты предпочтешь ему смертного?
— Я предпочту его всем нам, — ответил Атхарва и повернулся к Антиоху. — Теперь займись его лечением.
Антиох кивнул, и Атхарва почти пожалел этого человека, вырванного среди ночи из наркотического сна разъяренными гигантами, требующими спасти две жизни, висящие на тончайших волосках.
Надо отдать ему должное, хирургеон быстро собрался и взял поднос с инструментами, бактерий на которых было ничуть не меньше, чем в биогенном лабораторном комплекте, стоявшем на соседнем столе. Нагнувшись над Каем, он принялся обследовать его окровавленные глазницы.
— Аугментические рубцы. Имплантаты удалены, кровоподтеки вокруг глазных впадин, — забормотал Антиох, стирая со щек пациента загустевшую кровь рукавом своей ночной рубашки.
Затем он достал из шкафа запечатанный флакон и сорвал стерильную крышку, чтобы достать содержимое. Не поднимая головы, Антиох разложил на груди Кая небольшие тампоны и с точностью и осторожностью, каких Атхарва никак не мог ожидать, ввел в глазницы антисептический гель, а затем накрыл их тампонами, от которых пахло физиологическим раствором, смешанным с нефтью.
— Как это произошло? — спросил Антиох. — Это не хирургическая операция, но сделано очень аккуратно.
— Я вырвал ему глаза, — ответил Ашубха.
Антиох поднял голову, пытаясь понять, не шутка ли это. Затем покачал головой и вздохнул.
— Не буду спрашивать, зачем это сделано, — сказал он. — Уверен, что ответ мне не слишком понравится.
— Люди, которые нас преследуют, использовали их, чтобы шпионить за нами, — сказал Шубха.
Антиох помедлил, покусывая нижнюю губу.
— И кто же может преследовать семерых легионеров Астартес? — Не дожидаясь ответа Шубхи, он поднял руку. — Кстати, это был риторический вопрос, я совсем не хочу услышать ответ. А теперь, если вам важно, чтобы этот человек выжил, заткнитесь все.
Он открыл набор для шитья и стал ловко орудовать иглой, быстро и методично зашивая обе глазницы Кая. На лбу Антиоха крупными каплями выступил пот, стало ясно, каких усилий стоит ему сохранять сосредоточенность и точность. Как только швы были наложены, Антиох наложил на глазницы повязку, на которой каким-то чудом не оказалось ни единого пятнышка.
