— Сэр, — ответили снизу.
Пэрол резко произнёс длинную череду приказов. Адъютанты передали их на гололитический карточный стол, сопроводив комментариями, а саванты данных управляли битвой лоботомированными мозгами. Пэрол одним глазом внимательно следил за вычислениями, а другим за ходом сражения, отдавая дополнительные распоряжения, которые по воксу или направленным потоком данных передавали на остальные корабли под его командованием. Флот ответил с усыпляющей неторопливостью, двигаясь, словно брёвна под водой. Слишком медленно, слишком медленно. Он провёл на флоте всю жизнь и не мог даже представить, что корабли могут стать такими неповоротливыми! По лицу адмирала заструился пот, впитываясь в парчу высокого воротника и заставляя плоть вокруг аугметического глаза невыносимо зудеть. Он прищурил органический глаз, но… но… но… И всё же план работал, они окружали скиталец, медленно, но неуклонно. Волны бомбардировщиков откалывали от орочьей громадины камни и металл, снаряды зенитных батарей ксеносов взрывались рядом, не причиняя вреда. Эскадрильи "Громов" зачищали космос от истребителей зелёнокожих. Широкая дорога к скитальцу была открыта.
— Группа крейсеров “Аннигил”, так держать. Мне нужно ещё четыре залпа по этой развалине и у нас появится очередной трофей.
— Сэр, зафиксировано два приближающихся скитальца, сектор девяносто шесть! — закричал один из ауспик-офицеров.
“Я ошибся”, — подумал Пэрол. — Назовите их имена, — приказал он.
– “Ода Недовольства” и… и…
— Имя! Имя! — закричал адмирал.
– “Злобный Ужас”, сэр.
— Это ловушка! — воскликнул Кварист и ударил кулаком по перилам командной платформы.
— Спокойнее, Кварист, — процедил Пэрол. — Вывести изображение приближающейся флотилии на карточный стол 4-а.
— Есть, сэр! — ответили старшины.
— Принято, — пробурчало полдюжины сервиторов.
Два скитальца оставались ещё далеко, но неуклюже приближались.
— Обозначьте приближающегося врага позывным “Орочья флотилия секундус”, — велел адмирал. “Не самое образное название, — подумал он, — но я слишком занят”. — Я хочу, чтобы “Предвестник Бедствия” разнесли на куски, прежде чем они приблизятся на дистанцию ведения огня, это ясно?
— Сэр, мы не успеем!
Пэрол сдержался от выговора. Оптимо группы управления огнём было правильным. Прекрасная погоня, аккуратно сбитые силовые щиты, но беспомощно убегавшая добыча обманула его. Вот что раздражало сильнее всего.
— Никогда не думал, что скажу такое, сэр, но они становятся всё умнее, — произнёс Кварист. — Они приспосабливаются к нашей стратегии.
— Чёрт побери, конечно, приспосабливаются, — решительно ответил адмирал. — Даже в самом лучшем из миров одна и та же стратегия никогда не работает снова и снова. Хотя, — добавил он для себя, — я всё же наделся, что орки попадутся на неё ещё один раз. — Пэрол нетерпеливо ткнул пальцем в сторону вокс-офицеров. — Откройте широкий канал, никакого шифрования — орки допустят больше ошибок, если решат, что мы бежим.
— Есть, сэр, все каналы открыты.
Адмирал разгладил униформу и вытер пот со лба носовым платком. Он не хотел, чтобы команда увидела его не в лучшем виде, и будь он проклят, если позволит зелёнокожим поверить, что они его напугали.
— Всему флоту, всему флоту! Обрушьте на этот скиталец всё, что у вас есть и нанесите максимальный ущерб. Затем… — он замолчал. — Приготовьтесь к отступлению. Сохраняя порядок.
Он отпустил кнопку на вмонтированной в перила консоли.
— Возобновите шифрование, возможно, отступая, удастся сделать немного больше…
Приказы Пэрола оказались сложными, но грамотными.
Цзюйшол плыл на волнах Эмпиреев вместе с “Вечным Крестоносцем”. В варпе он чувствовал корабль сильнее и ближе чем когда-либо — каждый гулкий звук металлической кожи, каждое натяжение и боль надстроек, каждый фантомный порыв норовистого духа. Это не было мысленной связью, как у принцепса с титаном или тем, что адепт Марса мог чувствовать со своими машинами. Цзюйшол не повелевал, а испытывал что-то вроде эмпатии к флагману, как хороший наездник к своему коню, так это объясняли ему, хотя уже вечность в доме Цзюй-Ша-Энг не видели ни одной лошади. Как всадник Цзюйшол чувствовал мельчайшие настроения своего скакуна — боль, печаль, радость.
“Вечный Крестоносец” был нетерпелив, он всегда любил войну.
Варп сиял сквозь Ацис Хорренс, омывая равнодушное лицо навигатора бесцветным светом. Он закрыл обычные глаза, завязав ритуальной повязкой, пока смотрел варп-глазом, фокусируясь на сияющем солнце Астрономикона. Маяк Императора прорубил бурю адского света, маяк в тумане кошмара.
Цзюйшол решил, что они уже близко и поэтому отвлёкся от белого света Терры. Он всматривался в кружащиеся образы перед кораблём, хотя никакие направления нельзя было считать истинными в варпе. Флагман дрожал, борясь с растущим волнением, варп потерпел поражение, сосредоточившись на отчаянии и ярости продолжавшейся на Армагеддоне войны. В эту неразбериху пристально вглядывался угольно-чёрный третий глаз, высматривая едва уловимые возмущения — место, где бесконечно малая сила тяжести растягивает не-место варпа, искажая его. Эти крошечные витки экстрасенсорной пены отмечали шхеры реальности. Совместите их с беспокойством нервничающих людей, которые находятся рядом и у вас получится корабль; много таких маркеров — много кораблей. Он улыбнулся. Мало кто обладал таким же мастерством, как Цзюйшол и ещё меньше смогли бы исполнить просьбу верховного маршала. Он по праву гордился собой. “Вечный Крестоносец” — вовсе не какой-то обычный корабль и ему требовался необычный навигатор.
Вокруг слабых отпечатков человеческих душ, проживающих короткие жизни в реальном космосе, Эмпиреи рассекали сильные, жестокие и целеустремлённые как океанские хищники сущности — совокупное воплощение орочьей уверенности — увеличивая турбулентность. Среди изменчивых образов Эмпиреев, Цзюйшол мельком видел гигантских воинов, лязгающих клыками. В смертном королевстве продолжалась грандиозная битва, орки сражались против людей, отражаясь фантомами в варпе.
— Я сделал это, лорд верховный маршал, — тихо произнёс навигатор, его слова записал сервочереп, парящий рядом с головой. — Приготовьтесь к немедленному переходу в реальное пространство.
Он упивался своей властью. В Эмпиреях “Вечный Крестоносец” зависел от его милосердия. Одной мыслью он мог уничтожить всех до единого на борту флагмана. Он мог проклясть их. Цзюйшол Цзюй-Ша-Энг достиг высокого положения в своём доме и знал некоторые основы варпа. Он — не наивный рулевой, который считает воющие лица всего лишь плодом воображения. Он знал, что они были душами, знал он и о тварях, которые охотились за ними.
