Несмотря на изменения, произошедшие с боевыми доспехами, я узнал нескольких офицеров Сынов Гора. Нельзя скрыть личность от тех, кто может читать разумы. Каждая сущность обладает собственным ароматом, каждая личность проецирует собственную ауру.
Наша группа вошла внутрь под прицелом дюжины покачивающихся стволов болтеров.
— Как же ободряет, что Фальк все еще столь осторожен, — произнес по воксу Ашур-Кай. Он находился на борту «Тлалока», однако соединился со мной разумом, смотрел моими глазами и, несомненно, также наблюдал за данными с записывающих сенсоров моего шлема. Потрескивание электрической связи не лишило его голос влажности.
Опустите пушки, Фальк. Я вложил в импульс одни лишь слова, позаботившись о том, чтобы не допустить в телепатический сигнал никаких эмоций, которые бы превратили просьбу в психическое принуждение.
Фальк стоял в одиночестве, недалеко от трупа в доспехах, пристегнутого к центральному командирскому трону. Шлем терминатора был увенчан уже не просто офицерским плюмажем, а двумя закрученными рогами, похожих на бараньи, которые образовывали чудовищную костяную корону. Услышав мои беззвучные слова, он поднял руку, приказывая своим людям целиться куда-нибудь в другую сторону.
Его голосу предшествовала серия потрескиваний, вокс-системы наших доспехов настраивались друг на друга.
— Хайон, — сказал он, и я расслышал в его интонации неприкрытое облегчение.
— Мои извинения за задержку. Шторм сделал путешествие нелегким.
Он поманил меня к платформе на возвышении. Его голос напоминал скрежет гравия и гальки.
— Я слыхал, что ты пал при Дрол Хейр.
— При Дрол Хейр я был на правильной стороне, — отозвался я. — В кои-то веки.
В лучшие времена Фальк входил в число самых высокопоставленных офицеров XVI Легиона. На его доспехе до сих пор сохранился драгоценный золотой нагрудник, врученный ему в качестве награды генетическим отцом, не имеющее века око было широко открыто, взирая с испытующим блеском. За время, прошедшее с момента нашей прошлой встречи, искажающее прикосновение Пространства Ока изменило его. На костяшках и локтях выступали костяные гребни, а рогатая корона на шлеме означала свирепое заявление о власти над братьями. Варп медленно преображал его физическое тело, чтобы оно отражало присущую ему хладнокровную смертоносность.
Что самое характерное, его лицевой щиток щеголял устрашающими бивнями, олицетворяющими непокорство и злобу. Черта, часто встречающаяся среди элиты терминаторов Девяти Легионов.
Как и большинство из нас в ту неблагопристойную эпоху, он в первую очередь был верен своей группировке и тем воинам, кому мог доверять более других. Его клан образовался из рот, которыми он когда-то командовал на войне, и перебежчиков, набранных за столетия, тянувшиеся после Осады Терры. Они называли себя Дурага-каль-Эсмежхак — «серое, что следует за огнем» — древний хтонийский траурный термин, относящийся к пеплу, который остается после кремации тела.
Это было сентиментальное название, ведь глубоко внутри него пылал позор поражения. И все же, я восхищался тем, что он принимает это с мрачным юмором, а не отрицает напрочь. Или, хуже того, не поклоняется неудачам прошлого.
Мы начали приближаться, и рука Фалька развернулась, превратившись в предостерегающий знак.
— Только ты, брат.
Мои спутники остановились. Гире не требовались подошвы, чтобы цепляться за палубу. Волчица стала бродить по залу, обнюхивая трупы, несмотря на отсутствие воздуха, и рыская, как это делал бы настоящий волк. Я чувствовал, что она настороже, что ее чувства настраиваются на окружающую обстановку. Ей не нужны были предупреждения, чтобы оставаться начеку.
Мехари и Джедхор были Мехари и Джедхором. Если нас атакуют, — передал я им обоим, — уничтожьте любого воина, кто выступит против нас.
Хайон, — с бесстрастным согласием отозвался Мехари. Джедхор кивнул, не сказав ни слова. Пальцы перчаток обоих рубрикаторов напряглись в ту же секунду, как воины прижали болтеры к груди.
Я в одиночестве направился к возвышению.
— Твой вызов был неопределенным, — сказал я Фальку.
— Он должен был быть неопределенным. Где Белый Провидец?
— Командует «Тлалоком» в мое отсутствие.
— А где твоя чужая? — его голос вдруг пропитался отвращением. — Твоя сосущая боль пиявка не с тобой?
— К ее большому неудовольствию, она тоже еще на борту «Тлалока».
Ей пришлось остаться там. Даже если бы я мог ей доверять среди всех этих воинов, пока ее голод был столь острым, она все равно была неспособна действовать в месте, лишенном атмосферы. Ее крылья делали любой пустотный скафандр неуклюжим до полной никчемности.
Фальк указал на мою правую руку, которая покоилась на обтянутом кожей чехле с изодранными и разношерстными пергаментными картами, пристегнутом цепью к поясу. Его рогатый шлем идеально соответствовал звучащему в воксе голосу, напоминавшему оползень.
— Я вижу, в твоей колоде больше карт, чем в прошлый раз, когда наши пути пересекались.
Он не мог видеть улыбку за моим лицевым щитком, хотя несомненно услышал веселье в ответной фразе.
— Несколько добавилось, — признал я. — Я не сидел без дела.
— Ожидаешь проблем?
— Я ничего не ожидаю, просто подготовлен. Где остальные?
Он тихо выдохнул.
— Хайон, вы с Ашур-Каем, скорее всего, последние, кто прибудет. Мы пробыли здесь несколько недель, и ни единого слова. Леор настаивал, что и вы тоже мертвы.
— Почти так и было.
Мы с Фальком были давно знакомы. Мы доверяли друг другу, насколько вообще возможно доверять кому-то другому в Девяти Легионах. Когда его не заполняла ледяная боевая ярость, он был терпелив. Мы не раз служили вместе — сперва в ходе Великого крестового похода, затем во время самой Осады Терры и, наконец, когда мы начали свою новую жизнь в Великом Оке.
— Так зачем я сюда забрался? — спросил я его.
— Подожди Леора. Тогда я все объясню.
Прибывшая абордажная команда Леора вошла без церемоний и порядка. Группа воинов среди солдат шагала, не соблюдая строя. Шлемы, увенчанные стилизованными коронами, которые были выполнены в виде символа Бога войны, осматривали помещение. Отделанные бронзой боевые доспехи имели цвет крови, покрывающей железо, и на них виднелись заделанные трещины после бесконечных ремонтов и сбора нестыкующихся трофеев.
Никто из них не делал вид, будто прочесывает окружающее пространство болтерами. У большинства даже не было стандартных болтеров, они держали в руках цепные топоры, пристегнутые к запястьям при помощи цепей, или же несли подвешенные на плечо массивные роторные пушки. Ни один не занял оборонительной позиции перед линией стволов болтеров, следящих за их перемещениями. Казалось, они неспособны на подобные предосторожности. Или же они просто доверяли Фальку и его людям до такой степени, где не требовалось этим утруждаться.
