Рустам Панченко
Инвалид. Том второй
Какое-то интересное освещение в этой комнате. Где-то я уже видел подобное. Точно! У Валерки дома был такой же ночник.
Мы даже мучили его… Пока не замучили. И он сгорел.
Значит — это не Валеркина квартира.
Но как же это освещение давит на мозги. Вначале оно медленно загорается до идеально белого состояния, а потом медленно затухает до практически полной темноты.
Нет, нужно закрыть глаза, а то ощущение, что мне рентген через них решили сделать. А еще испытываю непередаваемое чувство, что в глаза кто-то насыпал песка. О башке вообще лучше промолчать. Она болит настолько сильно, что смотреть просто больно.
Нужно закрыть глаза.
Закрыть глаза.
Какие глаза?
Как их закрыть?
Мысли ворочались настолько тяжело, как будто бы каждая из них весила по несколько тонн.
Кто я?
Нет, на этот вопрос я знаю ответ. Меня зовут Андрей.
Где я? Это — явно не моя квартира. В моей отродясь не водилось лампочек, которые могут настолько противно светить.
Еще несколько минут я лежал, уперев взгляд в потолок. Дальше обдумывания того, что глаза нужно закрыть, чтобы не было так больно, дело не двигалось. Была мысль о том, что их нужно закрыть, но тело не помнило, как это делается.
В одном уверен точно, такое состояние для меня не нормально.
А какое нормально?
И почему тогда я нахожусь в таком?
— Как ты себя чувствуешь?
Я? Чувствую?
И этот вопрос, который был задан негромким девичьим голосом, прорвал лавину неизвестности. Воспоминания о произошедшем хлынули сплошным потоком.
Вспомнилось все. Даже то, что в текущий момент не имело никакого отношения к происходящему. Видимо, у мозга свои представления о том, что в текущей ситуации действительно важно?
В уме всплыло, как надо мной проводили эксперименты на Земле. Это как я очутился Содружестве маленьким ребенком. Ребенком, который не имеет никаких прав, и на которого всем плевать.
Вернее, не всем. Некоторые очень даже не против поставить парочку экспериментов, дабы выяснить, чем же интересен этот субъект для науки, а по ходу и для личного кошелька?
Вспомнилось и пребывание виртуальной реальности, где постоянно происходили какие-то бредовые события. Вспомнился побег из исследовательской базы на яхте с неадекватный и искином, которого постоянно тянет в какие-то авантюры.
Много чего вспомнилось. Жаль, что между знание и понимание иногда бывает очень большая пропасть. Это я к тому, что в текущей ситуации эти воспоминания просто бесполезны.
Вот и сейчас я себя чувствовал, словно нахожусь в грандиозной игре. Осталось только разобраться: я в этой игре приглашенный гость или случайный попаданец?
Только гложут меня серьезные сомнения, что все это устроено ради меня любимого. Слишком уж мелкая я сошка для того, чтобы ради меня устраивали нечто грандиозное.
Так что, по всему получается, что я просто каким-то боком угодил «большую игру» «больших дядей».
Теперь — главный вопрос. Что нужно сделать, чтобы не стать разменной монеты в этой игре?
Я вижу только один вариант. Хотя нет, наверное, не один.
С одной стороны — можно убежать и залечь на дно. Но ведь есть еще и другой вариант — сыграть в эту игру и выиграть ее! Главное, играть в нее на своих условиях и по своим правилам.
Ага, вот так мне и дадут менять правила игры! Фантазер.
— Ты меня слышишь? — снова напомнила о себе девчонка.
«Слышу, слышу», хотелось ответить фразой довольно известного зайца. Но, если это будет правильно сказать — тело и мозг находились в состоянии рассинхронизации. Потому мысль так и осталась мыслью.
Сознание вело себя как тормознутый процессор на старом престаром компьютере. Хотя оно периодически и помнило, что рядышком находится еще один человек, которому от меня что-то нужно — переключаться на него совсем не спешило.
Мысли продолжали свое бешенное мельтешение.
Наконец удалось сосредоточится.
Напрягая все силы повернул голову в ее сторону. Взгляд переместился с потолка, с его светящейся поверхностью, и направился в зону с пониженным освещением. Смотреть стало намного легче. Однако самой девчонки я не видел. Зрение обрисовывало только расплывшийся силуэт.
Что это за девчонка — я помнил. Амнезии у меня не наблюдалось. Да, была заторможенность, но это совсем другое.
Сколько не пытался вспомнить, как она выглядит, сделать это не смог. В памяти остались только общие черты. Да и что я мог разглядеть за те мгновения, когда вытаскивал ее с подвергшегося нападению пассажирского корабля? Невысокая, худенькая ну, светлые волосы, голубые глаза.
Эти глаза…
А еще она была не одна! И челюсть радостно заныла, говоря, что мои мысли пошли в правильном направлении.
Да, давненько мне так не прилетало. Хотя, о чем это я? А прилетало ли мне так вообще когда-нибудь?
Понимая, что пока не отвечу на поставленные вопросы от меня не отстанут, постарался сказать хоть что-то. Однако вместо фразы, «все нормально», получилось лишь какое-то шипение и бульканье.
По верхней губе побежала что-то теплое и липкое. А еще оно пахло железом. А почему собственно железом? Намного точнее будет сказать, что так пахнет теплая кровь.
Тут же на нос опустилась прохладная тряпочка, которую, перед тем как использовать в медицинских целях, явно смочили в воде. После проделанной процедуры стало немножко легче.
А мозг в это время сделал выводы, что после инцидента прошло совсем немного времени. Даже кровь толком остановить не успели.
А с чего это я решил, что кто-то этим вопросом вообще занимался? Наивный.
— Зря ты его спас, — еле слышно произнесла девчонка. — Была бы моя воля — я бы его там и добила. Такие как он — не имеют право на жизнь.
И было в ее голосе больше горечи, а не агрессии.
Не понял?! Я действительно услышал то, что она только что сказала?
До сего момента считал, что вояки, которые погибли, и этот мужик, имеют непосредственное отношение к в охране девчонки. Очень уж много сил они прикладывали для того чтобы сохранить ей жизнь. А теперь выясняется, что не все так однозначно? Или я снова делаю выводы на основании недостаточного количества фактов? Так, не будем спешить.
— Ты думаешь? — задал максимально нейтральный вопрос, пытаясь осознать услышанное.
Видимо, вопрос был поставлен правильно. И девчонку, которой просто нужен был слушатель, и которого до этого она не имела — просто прорвало.
