Ольга Чигиринская - Мятежный дом

С благодарностью посвящается А. Немировскому.

Также сердечно благодарю Ирму, Густава, Хельги, Антрекота и Кэтрин Кинн.

Днепропетровск, 2006

Два беспощадных солнца обжигали Картаго, как горшок в печи. То, что было прежде днем, принадлежало Анат, тем, что было ночью — владело Акхат, и каждый континент попеременно палили то желтые, то голубые лучи. Водоемы пересохли, вся живность спряталась в глубокие пещеры и норы, ушла в песок, закуклилась, впала в глубокую спячку, затаилась до новых дождей — как диктовали ей искусственные инстинкты. Растительность высохла и выгорела, и пылающий ветер выметал из чеков ее прах. Бешеное Лето, как и Долгая Зима, было временем смерти. Ни один человек не мог покинуть дом или убежище без плащ-накидки и ветрозащитной маски.

Закончилось время пускания корабликов на водных плантациях. Джек теперь целыми днями просиживал в помещении или бегал через подземный ход в бараки гемов. Констанс и Гус иногда просили у Плутона или Монтега защитные костюмы и выходили на дамбу — полюбоваться дикой, необжитой красотой этой планеты.

Их не стерегли — как и в период наводнений, бежать было некуда. Даже в защитных костюмах они не смогли бы пройти путь до ближайшего поселения. Четырехмиллионное население Картаго было распределено по планете очень неравномерно, и поместье Моро окружала пустыня.

С тех пор, как Моро ушел, атмосфера в маноре стала менее удушливой. Эш Монтег недели проводил в городе, и пленники были предоставлены рабам, а по сути дела — сами себе. Констанс размышляла — что еще ей оставалось делать?

Моро не улетел в Лагаш — глайдер взял Эш, а Моро исчез еще до его возвращения, и Эш не скрывал своего недовольства по этому поводу. Констанс плохо спала и не могла пропустить никакой транспорт, прибывший в манор по земле ли, по воздуху. Значит, Моро ушел либо пешком, либо на легком транспорте вроде снайка. Но куда? Горы с одной стороны, голая равнина, исполосованная чеками для водорослей — с другой, а дальше — пустыня, пустыня, пустыня…

Какое-то чутье подсказывало ей, что Моро в городе нет. Со временем она поняла, что это не чутье — это чуть заметные перемены в жизни и распорядке гемов. Они не ждали появления хозяина в ближайшее время. Не то чтобы Плутон полез в хозяйский бар или гардероб — гемы на такое просто не способны — но даже он как-то… расслабился. Во всяком случае, никогда прежде он не отвечал на ее расспросы так многословно и обстоятельно. Гем скучает, поняла она вскоре. Тоскует о своем хозяине, с горечью вспоминает годы, потраченные им на поиски Бет… Верный слуга ни разу не проговорился о том, где господин сейчас — но по его поведению Констанс поняла, что Моро нет вообще на планете.

Но куда он мог улететь? И главное — как?

— Гус, — спросила Констанс брата наедине. — Что тебе известно о корабле Шмуэля Даллета?

— Легенды, — пожал плечами брат. — Корабль с псевдо иск-интом, управляемый в одиночку. С биоинженерными конструктами вместо водопровода, вентиляторов…

— И универсальным взлетом?

— Ну да, конечно… Как же исследователю новых планет без него?

— Спасибо, Гус. Похоже, я знаю, как и почему погиб Шмуэль Даллет…

Гус прикинул в уме два и два.

— Ты хочешь сказать, что гостеприимный хозяин этой виллы убил его, чтобы завладеть кораблем? Ну что ж, за неимением лучших развлечений можно позаниматься и созданием легенд.

— А Динго, Гус? Его ненависть к Моро?

— Динго — хевронский кос, животное-эмпат. Поскольку моральные качества господина Мориты теперь известны нам всем, неудивительно, что кос его в открытую возненавидел.

— Косы реагируют не на моральные качества, а на затаенную агрессию. Породу псов-сердцевидцев, по счастью, еще никто не вывел.

— Не сомневаюсь, что затаенной агрессии там тоже хватало. Нельзя же обойтись с людьми таким образом, как обошлись с нами, не питая к ним злобы.

Констанс не ответила. Воображение изменяло Гусу там, где речь шла о человеческой душе и мотивах. Из литературы основоположников вавилонской идеи, которой она много прочитала в последнее время, она знала, что симпатии и антипатии, и даже чувство справедливости, которым вавилоняне очень гордятся, в ряде случаев не влияют на их решения — «Если дело несправедливое, как сказать, что оно справедливое, а если такое дело нужно сделать — то как его не сделать?» То, что Нейгал был хорошим человеком, не помешало ему учинить расправу на Сунагиси. Моро, несомненно, хорошим человеком не был, но вряд ли питал к ним ненависть. Он не относился к той породе людей, которым необходим гнев, чтобы сотворить зло. Он творил его и по необходимости — а необходимость, надо думать, возникала всякий раз, когда кто-то владел тем, к чему вожделел сам Моро либо его хозяева.

Она много времени проводила в инфосетях, пока Эш Монтег не закрыл ее доступ полностью. Случилось это совершенно внезапно, без объяснения причин, как раз в те дни, когда бешеное лето входило в свою финальную фазу. Солнца, испарявшие воду с лица планеты, истязали ее без устали, и вскоре воздух настолько был ею отягощен, что не мог больше удерживать. Огромные, распаренные тучи собирались в небе, но разродиться дождем все никак не могли — ураганные ветра гнали их куда-то раскаленными бичами, а они огрызались ветвистыми молниями, и разряды то и дело сотрясали воздух, наэлектризованный до предела. Гнетущее напряжение просочилось и за силовой экран манора. Констанс не слышала больше гемских песен, и Плутон с Мерой часто дулись друг на друга, Джек ныл, утомившись играть в виртуальные поиски сокровищ и сражения кораблей, рисовать и читать, и морлоки на своих тренировках дрались злее, чем обычно.