Мы возвращались назад через лес, когда Кингмэн увидел серую белку. Наша сумка была наполнена небогатой, но разнообразной добычей — три тетерева, четыре кролика (с сожалением должен сказать, что один был еще совсем детенышем) и пара голубей. И, несмотря на мрачные прогнозы, обе собаки остались в живых.
Белка заметила нас в то же мгновение. Она знала, что ее ждет немедленная казнь — наказание за тот вред, который она причиняла деревьям поместья. А возможно, ружье Кингмэна уже лишило ее близких родственников. В три прыжка она добралась до основания ближайшего дерева и серой молнией исчезла за ним. Мы еще раз увидели крохотную мордочку, на мгновение показавшуюся из-за края ее укрытия в дюжине футов над землей, но сколько мы с надеждой ни ждали, наведя ружья на разные ветки, она так и не появилась вновь.
Пока мы шли через лужайку к великолепному старому дому, Кингмэн выглядел очень задумчивым. Он молчал, пока мы передавали свою добычу повару, принявшему ее без большого энтузиазма, и вышел из этого состояния только тогда, когда все уселись в курительной комнате и он вспомнил о своем долге хозяина.
— Эта древесная крыса, — сказал он внезапно — он всегда называл их "древесными крысами" в присутствии людей, бывших слишком сентиментальными, чтобы стрелять в милых маленьких белочек, — она напомнила мне о весьма странном происшествии, приключившемся со мной незадолго до того, как я вышел в отставку. Действительно, весьма незадолго.
— Полагаю, что так, — сухо произнес Карсон. Я послал ему предостерегающий взгляд: он служил во флоте и слышал истории Кингмэна раньше, но мне они все еще были в новинку.
— Разумеется, — слегка раздраженно отозвался Кингмэн, — если вы возражаете, я не стану…
— Продолжайте, — торопливо попросил я. — Вы разожгли мое любопытство. Какая связь может существовать между серой белкой и Второй юпитерианской войной, я просто не могу представить.
Кингмэн, казалось, смягчился.
— Полагаю, мне лучше изменить некоторые имена, — задумчиво произнес он. — Но я не стану менять названия мест. История началась на расстоянии свыше миллиона световых лет от Марса…
К-15 был агентом военной разведки. Ему причиняло немалую боль, когда лишенные воображения люди называли его шпионом, но в настоящий момент ему хватало более существенных поводов для жалоб. Уже несколько дней по пятам за ним шел быстроходный крейсер, и хотя безраздельное внимание столь великолепного корабля и немалого числа прекрасно тренированных ребят могло показаться лестным, он охотно отказался бы от этой чести.
Вдвойне неприятной ситуацию делал тот факт, что его друзья должны были встретиться с ним примерно через двенадцать часов за пределами Марса, на борту корабля, вполне способного управиться с заурядным крейсером, — как вы можете догадаться, К-15 был довольно важной персоной. К несчастью, максимально оптимистичные подсчеты показывали, что преследователи подойдут точно на расстояние выстрела через шесть часов. Следовательно, через каких-нибудь шесть часов пять минут К-15 будет занимать немалое по протяженности и все увеличивающееся пространство в космосе. Возможно, как раз пришло время высадиться на Марс, но такое решение можно считать наихудшим выходом из положения. Высадка, безусловно, разозлит агрессивно-нейтральных марсиан, а следовательно, могут возникнуть серьезные политические осложнения. К тому же, если друзья будут вынуждены высадиться на планету, чтобы выручить его, это может стоить им топлива более чем на десять километров в секунду, то есть основной части их оперативного запаса.
У него оставалось всего одно преимущество, и оно казалось весьма сомнительным. Командир крейсера мог догадываться, что он направлялся на встречу, но он не знал, ни насколько близок к цели преследуемый, ни насколько велик корабль, к которому он стремился. Если он сможет продержаться всего двенадцать часов, то спасется. Это "если" превратилось теперь в некую, весьма значительную величину.
К-15 мрачно вглядывался в карты, размышляя, не лучше ли поберечь остатки горючего для финального рывка. Но рывка куда? В подобной ситуации он окажется достаточно беспомощным, а у корабля-преследователя, вполне вероятно, хватит горючего, чтобы поймать его, когда он рванет в пустую темноту, утратив любую надежду на спасение и пройдя мимо друзей, двигающихся по направлению к Солнцу на скорости столь огромной, что они ничего не смогут для него сделать.
Мыслительный процесс некоторых людей замедляется тем сильнее, чем короче становится отпущенное им время жизни. Их словно гипнотизирует приближение смерти, они до такой степени покоряются роковой судьбе, что не предпринимают ни малейшей попытки ее избежать. К-15, напротив, обнаружил, что в подобных отчаянных ситуациях его мозг работает лучше. Сейчас он функционировал как никогда прежде активно.
Командир крейсера "Дорадус" Смит — это имя ничуть не хуже любого другого — не сильно удивился, когда К-15 начал сбавлять скорость. Он почти ожидал, что шпион попытается высадиться на Марс, считая интернирование меньшим злом, чем аннигиляцию, но когда с поста наблюдения донесли, что маленький корабль-разведчик направляется к Фобосу, он ощутил полную растерянность. Внутренняя луна, диаметр которой составлял около двадцати километров, являлась не чем иным, как нагромождением скал, и даже практичные марсиане не смогли найти ей никакого применения. К-15, должно быть, совсем отчаялся, если надеялся извлечь там хоть какую-то пользу для себя.
Крохотный разведчик уже почти остановился, когда оператор радара потерял его возле массы Фобоса. Выполняя маневр торможения, К-15 потерял большую часть преимущества, и "Дорадус" находился теперь только в нескольких минутах от него — так что крейсеру пришлось начать торможение, чтобы не обогнать преследуемого. Он остановился почти в трех тысячах километров от Фобоса, а корабль К-15 все еще не появился в поле зрения. Вероятно, он находился на дальней стороне маленькой луны, в противном случае его без труда можно было бы увидеть в телескопы.
Корабль К-15 возник снова только спустя несколько минут и передвигался на полной тяге, придерживаясь курса по направлению от Солнца. Он уже разогнался почти до пяти g и прервал свое радиомолчание! Автоматический транслятор вновь и вновь передавал весьма странное сообщение:
"Я сел на Фобосе, меня атакует крейсер класса 2. Полагаю, что смогу продержаться до вашего прихода, но поторопитесь".
Сообщение даже не было закодировано и привело командира Смита в состояние крайнего замешательства. Предположение, что К-15 все еще находился на борту корабля и что послание не более чем хитрость, казалось слишком уж наивным. Но что, если это двойной блеф? Послание явно отправлено на доступном языке именно с тем расчетом, чтобы заставить его растеряться.
