Сергей Куприянов
Королева куба
Авария, произошедшая на одном паршивом танкере, на много дней заставила замереть жизнь в порту Малютка. Распыленное в припортовом пространстве сверхактивное, обогащенное окислителем топливо не позволяло не только включить двигатели кораблей, чтобы выйти из опасной зоны, но и весьма продолжительное время пользоваться как дальней, так и ближней связью. Не говоря уже о ремонтных и даже погрузочно-разгрузочных работах. Потому что достаточно было малейшей искры, чтобы топливо сдетониро-вало, а космопорт сначала превратился в плазменное облако, где взрываются корабли, запасы горючего и кислорода, а потом в кучку бессмысленной космической пыли, которой и без того хватает во Вселенной. Возможно, много лет спустя на какую-нибудь из планет упадет кусочек искореженного, оплавленного металла, и новый Ньютон, не успевший вырасти из коротких штанишек, будет рассматривать его, морща юный лоб, в то время как ученые мужи станут продолжать спор о происхождении метеорита.
Другими словами, никого из присутствующих на Малютке такая перспектива не устраивала, поэтому правила безопасности, объявленные в первые же минуты после аварии, стали выполняться со всей строгостью, что не помешало начальнику порта Йорку, за глаза за свирепость называемого Кабаном, ввести усиленное патрулирование всей территории и объявить запрет на выход в открытый космос без его личного на то разрешения, получить которое не представлялось возможным.
В космосе, как известно, нет ни ветров, ни течений, ни приливов с отливами, то есть ничего из того, что могло бы естественным путем очистить загрязненное пространство. Ничего, если не считать инерции движения, с которой разлеталось хлестнувшее из брюха танкера топливо. По расчетам, должно пройти около трех недель, прежде чем взрывоопасное облако покинет территорию порта. За несколько дней до этого можно будет потихоньку начинать чистку конструкций и кораблей сжатым газом, вымывая из всяких потайных мест и с обшивки микрочастицы топлива. Сколько на это может уйти времени - тоже неизвестно. Таким образом, крупный космопорт оказался блокирован на неопределенное время, что вело к крупным и многочисленным убыткам. Представители страховых компаний в ужасе подсчитывали размеры своих выплат, Кабан закручивал дисциплинарные гайки, а остальной народ по большей части маялся от безделья, если не считать охрану, поваров, барменов и официантов. Вот уж кому приходилось пахать от зари до зари.
Первые трое суток Макс просто блаженствовал, упиваясь бездельем. Спал, смотрел телевизор, читал, ел, снова спал, ходил в бар пропустить сто граммов и пару пива прицепом. Небольшая гравитация - всего в одну четверть - позволяла многие вещи проделывать практически с теми же удобствами, что и на Земле. По крайней мере, напитки не улетали из твоего стакана, а на ночь не нужно привязывать себя к койке, чтобы в результате неосторожного движения не проснуться на потолке.
Кормили в портовой столовой сносно, пиво подавали приличное, фильмотека была богатая, так что несколько дней Макс наслаждался жизнью. Да и чего, казалось бы, нужно обычному судовому механику, большую часть жизни проводящему в состоянии ускорения и постоянных стрессов из-за регулярных поломок оборудования? Покой, только покой.
Лишь на четвертый день Игнатов почувствовал что-то вроде усталости, а по истечении недели еще и нарастающее беспокойство. Так долго предаваться безделью он не привык, да и ежедневные сводки, звучащие по внутренней сети, действовали на нервы. Невольно приходили неприятные мысли о смерти, разлитой прямо за стенами порта, да и вообще становилось как-то тоскливо.
Еще пару дней он провел за компьютером, до одурения раскладывая пасьянсы и играя в шумные стрелялки, сражаясь то с динозаврами, оккупировавшими город, то с засевшими на заводе террористами.
Наверное, он так бы и развлекался до самого окончания заточения, потихоньку сходя с ума, если бы на одном из ужинов не столкнулся с Борей Колядой. Пять лет назад они, можно сказать, сдружились, когда проходили переподготовку на трехмесячных курсах. С тех пор они встречались только однажды и точно так же случайно, после чего бурно отметили это выдающееся событие в баре.
Звонко хлопнув друг друга по рукам, так, что кое-кто из окружающих вздрогнул - угроза возможного взрыва здорово давит на психику, - приятели, решив не изменять традиции, двинули в бар, на ходу обмениваясь новостями.
Там-то, за третьей кружкой в меру холодного пива, Боря и поведал, что на пришвартованном во втором ремдоке «Астронавте Янге» идет большая игра «для своих», а выбор спиртного получше, чем в этом вонючем баре, и цены божеские.
Если на Малютке азартные игры и проституция были запрещены в принципе, то на внутренние порядки судов, имевших разных владельцев и страны приписки, эти ограничения не распространялись. Другое дело, что Кабан успел эвакуировать все экипажи кораблей, стоявшие на рейде и даже у пирсов, так что в связи с вынесенным им же запретом на перемещения за пределами стен порта попасть на них стало практически невозможно. Другое дело ремонтный док. Чтобы зайти на стоящий там корабль, даже скафандр не требовался.
В общем, Максу это предложение показалось интересным, хотя он не считал себя азартным человеком. Но скука, скука же! Надо же как-то с ней бороться.
Будь Макс опытнее, он заметил бы нездоровый блеск глаз коллеги и правильно оценил некоторую нервозность, если не сказать дерга-ность приятеля, изобличающие с трудом подавляемый азарт проигравшегося в пух и прах игрока.
Вообще отсутствие опыта, даже обыкновенной практичности частенько подводило Макса. Космические дальнобойщики нередко подрабатывают мелкой контрабандой. Когда только возникла мода на ва-танабский каменный шелк, но ввоз его на Землю еще не был разрешен, один ушлый помощник капитана по хозяйственной части нашил из него упаковочных мешков для пищевых контейнеров, заработав на этой поставке хорошие деньги. Но эта история, скорее, из разряда легенд, а то, как второй пилот Вартанян провез целую пригоршню драгоценного камиабского жемчуга непревзойденного небесно-голубого цвета, Макс видел лично. Алик поступил как настоящий стратег, об-ратя себе на пользу даже собственную болезнь. В последнее время у него побаливал желудок, и судовой врач направил его на обследование в городскую клинику Камиаба. Обнаружив у больного начинающийся гастрит, ему выписали лекарство.
Вартанян, с детства проявлявший себя как натура творческая (в частности, ему очень удавались матерные стишки), при виде бело-синих капсул быстренько смекнул, какую они могут принести пользу помимо медикаментозной. Купленные им два десятка уникальных жемчужин аккуратно вошли в капсулы, а вскоре весь экипаж знал, что Алик лечится. У него появилась даже собственная диета. Стоит ли говорить, что его любили.
