Одни колонисты выходили из жилого корпуса разболтанной походкой, не вынимая рук из карманов и насвистывая блатной мотивчик. Другие – скованно, насупившись, в предчувствии, что сейчас им окончательно отравят и без того неважнецкую жизнь. На площадке возле главного склада и те и другие под рявканье мордатых охранников выстроились в шеренги.
«Человек пятьдесят, – прикинул Шатун. – Что-то маловато…»
Это была едва ли двадцатая часть всей колонии. На площадку согнали явно не самых крепких – среди отобранной братвы выделялась габаритами лишь тройка амбалов. Остальные – так себе, были даже мозгляки, хотя по манере держаться – отчаянные ребята.
– Слышь. – Сыч тронул Шатуна локтем.
– Ну?
– Ну, ну… Как бы не донукаться. – Сыч поскрёб пальцами впалую щеку, словно всё ещё надеялся содрать намертво въевшиеся в кожу большие чёрные буквы «ТР». – Помнишь, что раньше было, когда так же выстраивали? А сейчас, думаешь, зачем? Чую, похоронить нас хотят в руднике. Нашли, гады, местечко, где порода самая ценная, да просто так не возьмёшь – для этого смертники нужны. Может, там радиация убойная, или микробы, что скафандры разъедают, или ещё какая хрень. День-два повкалывал – и в ящик. Они прикинули, сколько народу нужно, чтобы выбрать новую жилу перед тем, как сдохнуть. Вот мы и стоим, дожидаемся…
– Сдохнем так сдохнем. Только не верю я, Сыч. Много раз в дерьме тонул – выплыл. И сейчас выплыву. Да и остальных ты рано в жмурики записал. Послушаем сначала, что нам хозяин споёт.
– Что, что… Вышак объявит! – Сыч шмыгнул крючковатым носом, из-за которого и получил кличку, хмуро уставился под ноги и принялся ковырять ботинком выбоину в серой цемолитовой плите. Шатун машинально понаблюдал за его занятием, потом задрал голову и принялся разглядывать облака.
Обычно они стояли выше, но сегодня тяжело нависли над самым куполом, расчерченным на квадраты ребрами жёсткости. На Норне мало что радовало глаз, а облака были особенно уродливы – огромные бугристые зеленовато-бурые туши, похожие на бурдюки, вымазанные болотной тиной. Подходящее украшение для неба цвета разбавленной горчицы! Разбухнув до предела, бурдюки лопались, извергая потоки мутной отравы. Хорошо в это время под куполом – ему любые местные гостинцы нипочем. А вот на руднике, если обрушился ливень, страх пробирает до костей. Хоть и в машине сидишь, да ещё в скафандре – все равно поджилки трясутся. Скафандры, бывает, отказывают, да и с техникой разное случается…
– Дырку в небе проглядишь! – снова толкнув Шатуна локтем, зашипел Сыч. – Хозяин на тебя уже косится.
Бакай действительно стоял перед строем и разглядывал его из-под козырька надвинутой чуть ли не по самые брови фуражки. Глаза начальника колонии прятались в густой тени, так что косился он или нет – оставалось на совести Сыча. Рядом с хозяином, как всегда, торчал его помощник Скорик. По обе стороны от неразлучной парочки застыла охрана.
Подвернись Шатуну такая возможность, он свернул бы Бакаю шею не задумываясь. Чего с ним долго возиться? Но Скорика хотелось убить не сразу, а с мучениями, чтобы захлебывался визгом до самого конца. Как ещё поступить с последней гнидой, которая оскорбляет даже самую мерзкую в Галактике планету просто тем, что топчется по ней?
Хозяин – другое дело. Его судьба была хоть и извилистой, но понятной. Поговаривали, что много лет назад он служил на Земле в хорошей должности, пока не набил морду какой-то крупной шишке. Из-за чего вышла ссора, сказать трудно – мутная была история. И загреметь бы Бакаю в тюрьму, но наверху его ценили и придумали, как отмазать. Главное – убрать подальше с Земли, чтобы глаза не мозолил. Тут и подвернулся вариант с Норной, работать на которой охотников не было.
Ходили слухи, что Бакай не раз и не два просил о переводе в метрополию, но ему отказывали – желающих стеречь уголовников на проклятой планете по-прежнему не находилось. Деваться было некуда, и он якобы запил. Закладывал по-черному, когда никто не видит – и продолжал надеяться, что ему всё же дадут доработать до пенсии под голубым небом с жёлтым солнышком.
Что ж, когда тебя назначают на собачью должность – рано или поздно сам становишься цепным псом. Но Бакая извиняло то, что ему не оставили выбора. Со Скориком было иначе.
Этот вертлявый человечек с маленькой головой на тонкой шее и сморщенным личиком сделал карьеру странно, не по-людски. Когда-то он сам отбывал на Норне срок за то, что входил в нашумевшую гангстерскую группировку. Был мелкой сошкой на подхвате у босса, но лет десять ему вкатили. Как и все колонисты, Скорик горбатился на руднике, добывая драгоценный аммор. Работал старательно, с властью не пререкался, но и перед братвой ничем себя не замарал. А когда отмотал своё – огорошил всех, заявив, что хочет остаться в колонии. Пригляделся, мол, за столько лет к работе надзирателя и пришёл к выводу, что рождён как раз для неё.
После всех положенных проверок на лояльность Скорик принялся служить новым хозяевам. Столь же усердно, как до этого вкалывал на руднике, а потому недолго засиделся в рядовых надзирателях. И ненависть колонистов к нему росла с каждой новой должностью…
– Слушай меня! – начал Бакай. Голос его, и без того хриплый, за последнее время заметно подсел, что вроде как подтверждало разговоры о пьянстве. – К нам прилетают большие люди с Земли. Очень большие. Но не с инспекцией. Они хотят развлечься – посмотреть на мясо, которое само себя режет и поджаривает. Мясо – это вы.
Наступила такая тишина, что слышалось далёкое гудение регенераторов воздуха. Колонисты стояли как пришибленные. Шатун был тёртым калачом, но такого даже представить не мог. Доходили до него, правда, местные легенды, только он не верил. Он вообще мало чему верил.
– Про гладиаторов слышали? – продолжал Бакай. – Вот и побываете в их шкуре. Почему вы, а не другие? Да очень просто. Мы изучили личные дела – и отобрали тех, которые точно гостям скучать не дадут. Воевать будете на равнине к западу от купола. Она большая – есть где развернуться. Кто выживет – тому повезло. Кого прикончат – спишем. Сколько ни навалите трупов, отмашка на них уже получена, никто не докопается.
Он взялся за козырек фуражки и надвинул её ещё глубже, хотя казалось, что глубже уже некуда.
– Мог бы выгнать вас в одних скафандрах. Но маленький человечек против другого такого же – не то зрелище. Поэтому драться будете в ходунах. Кому-то достанутся тяжёлые, кому-то – полегче. Оружие получите – весь набор, что есть у охраны, плюс резаки для вскрытия пород. Только не вздумайте повернуть его куда не надо. Система контроля отследит каждый чих. Наказание за любой проступок – болевой удар, за повторный – смерть.
