Эдмонд Гамильтон
Солнечный огонь [Sunfire!]
Все в старом доме осталось таким же, как и давным-давно, при деде. Но теперь здесь было пусто — ни людей, ни их голосов.
Хью Келлард прошел в гостиную, где у окна по-прежнему стоял дедов письменный стол. Окно выходило на север, к береговым утесам Калифорнии. Океанские волны буйствовали среди огромных каменных глыб, а на восток от обрыва, за дорогой, начинались большие, поросшие лесом холмы, уже одетые в цвета осени. Как и прежде, здесь было пустынно — ни одного человека на многие мили кругом, и ни одного здания, кроме этого серого, одинокого дома, вот уже сотню лет открытого всем морским ветрам.
Келлард вернулся в холл. На стенах, как и годы назад, висели в узорчатых рамках старые фотографии, которыми дед так дорожил. Келларды. Прадед, и двоюродная прабабка, и все остальные. Никто ни к чему не прикасался — таково было условие дедова завещания. «Сохранять старый дом. Когда-нибудь кто-нибудь из семьи вернется сюда».
Старик оказался прав. Один из семьи вернулся — тот, кто странствовал дольше и дальше, чем кто-либо из землян. Вернулся навсегда…
Но не ошибка ли это? «Нет, — устало подумал Келлард. — Меркурий отбил у меня всякую охоту. Я так решил, и забудем об этом».
Он вышел из дома. Через дорогу, мимо ветхих сараев, потом вверх по травянистому склону, где паслись когда-то дедовы скакуны. За лугами начинался сосновый лес. Келлард поднимался все выше, с наслаждением вдыхая воздух, насыщенный смолистым ароматом. Этого запаха он не забывал никогда, а однажды встретился с другим, очень похожим — далеко отсюда, вдали от Земли…
Забудь это, Келлард.
Вокруг теснились деревья, и он шагал по пятнам света и тени. Впереди промелькнул олень; из-под ног вырвалась перепелка. Келлард помнил: еще выше росли совсем старые сосны — они с дедом поднимались туда когда-то, старик и мальчик. Давно ли? Келларду было тогда 15, — сейчас 32. Значит, 17 лет назад…
Сосны сохранились — леса давно уже не рубили. Корявые, темные гиганты высились на почтительном удалении один от другого, и он опустился на хвою, прислонившись спиной к могучему стволу.
«Странно, — подумал он. — Когда мальчиком я сидел здесь, мечтая о будущем, я не мог предположить, что хоть что-то останется неизменным. А это дерево так и стояло, когда человек впервые достиг Луны и Марса, и Венеры, но оно об этом не знает; оно не изменилось от этого».
Келлард сидел долго, вслушиваясь в далекий ропот моря, потом поднялся и двинулся назад. Он вернулся в дом, разогрел еду, поел, вышел и встал в воротах, глядя, как Солнце спускается в обширный, золотой простор Тихого океана. Он думал о маленькой, невидимой отсюда точке около Солнца — о странном, страшном ущелье, где погибли Морзе и Бинетти.
Потом он вернулся в дом и включил свет. Предки внимательно смотрели на него из узорчатых рамок.
— Смотрите, Келларды, — сказал он. — Ваш блудный сын — или правнук — вернулся домой. Вам повезло — знаете ли вы об этом? Ведь в ваше время у людей были надежда, и мечта, и путь в бесконечность — от победы к победе. Но этот путь завершился тупиком, и он всегда вел в тупик, хотя я единственный, кто знает об этом…
Лица предков глядели на него, и он читал упрек в их неподвижных глазах.
На следующее утро он варил кофе, когда вдруг со стороны крыльца послышался стук старомодного деревянного кольца. Значит, кого-то прислали.
Но Келлард не ожидал увидеть того, кто стоял в дверях. На Хофриче не было формы, хотя в Разведке он занимал один из высших постов. Это был крупный мужчина, медлительный в движениях, а его голубые глаза показались бы кроткими каждому, кто не знал его в деле.
— Заходите, — помедлив, произнес Келлард.
Хофрич прошел в гостиную, сел. Некоторое время с любопытством разглядывал старую мебель.
— Давайте поговорим на чистоту, — сказал он потом. — Почему вы подали в отставку, Келлард? Из-за той аварии на Дневной стороне, не так ли?
— Да. Бинетти и Морзе погибли. Я устал от этой работы. Почувствовал, что не смогу больше.
— Но у вас и раньше бывали аварии. Вы и раньше видели, как умирают люди. Вы что-то скрываете, Келлард.
— Допустим. Но я хочу уйти. Какая вам разница — почему?
— Разница есть, — мрачно проговорил Хофрич, — Я помню вас еще по Академии, Келлард. И не помню никого, кто был бы так помешан на Космосе. Все эти годы вы не менялись. А сейчас изменились.
Келлард не ответил. Он смотрел в окно, на длинные волны, разбивающиеся об утесы.
— Что вы видели на Дневной стороне, Келлард?
— А что там можно увидеть? Что еще, кроме вулканов и раскаленных камней? Что, кроме пекла?.. Почитайте мой отчет — там все это есть.
Хофрич смотрел на него бесстрастно, словно судья. И говорил, будто произносил приговор:
— Вы увидели там что-то еще, Келлард, и хотели скрыть это от нас. Пленку автоматической кинокамеры вы уничтожили, но не знали, что показания радара тоже записываются. Теперь эта запись у нас.
Келларду стало зябко, но он сумел взять себя в руки.
— Радарная запись с Дневной стороны не стоит бумаги, на которой сделана. Радиационные бури, чудовищные помехи. Радар там практически бесполезен.
Хофрич пристально смотрел на него.
— Не совсем так. Анализ записи показал, что вы выходили из корабля после аварии, отошли от него примерно на тысячу ярдов и что там к вам приближались какие-то неопознанные объекты. Эти всплески записаны слабо, но они записаны. — Он помолчал. — Кого — или что — вы видели там, Келлард?
Келлард ответил презрительно:
— И кого же я мог встретить на Дневной стороне? Прекрасных дев в прозрачных одеждах? Вы же знаете, там 400 по Цельсию, практически нет атмосферы, вообще нет ничего, кроме излучения, раскаленных камней и вулканов. Радарная запись! Перестаньте фантазировать. Возвращайтесь к себе в Мохаве и оставьте меня в покое!
Хофрич смотрел на него тем мягким, пытливым взглядом, который показывал, что дружба в данный момент не значит для него ничего, а интересы Разведки — многое. Потом встал.
— Хорошо. Я вернусь на базу. Но вы пойдете со мной.
— Нет, — возразил Келлард. — Я в отставке. Вы не можете мне приказывать.
— Ваша отставка не принята, — холодно произнес Хофрич. — Вы еще в Разведке и подчинены ее дисциплине. Вы будете повиноваться или предстанете перед военным судом.
— Вот как?
— Да, — кивнул Хофрич. — Мне бы этого не хотелось, мы старые друзья. Но… Когда один из моих лучших офицеров бежит с переднего края, не объясняя причин, то будь я проклят, если не вырву ответ. То, что вы нашли на Меркурии, Келлард, принадлежит не вам; оно принадлежит нам, и оно у нас будет.
