Сильная и независимая для котика
Глава 1
Клара и Морган сидели в кают-компании попутки, разбавляя собой общество еще несколько гостей корабля, которые то и дело пытались заговорить. О погоде, о ценах на кромнецин, о редких товарах, встречающихся только на рынках третьего мира и, по мнению участников дискуссии, несправедливо считающихся контрабандой в системах СШГ. Катар не обращал на пустую болтовню внимания. Ну, в самом деле, какая погода в космосе? Какие кредитки и акции, когда на носу самая настоящая всегалактическая война?
Морган сердился, фыркал, а вот Клара с удовольствием поддерживала беседу с толстячком из её родного штата, успев за пятнадцать минут, наверное, выложить о себе всё: и кто она, и какой у неё чин в регулярных войсках, и куда едет, и даже немного о своей семье. Но стоило собеседнику поинтересоваться под чьим командованием отряд и как регулярные войска вообще оказались на Дромусе, их перебил другой малопримечательный попутчик, указав, что не время для разговоров, так как судно вот-вот взлетит.
И действительно по общей связи раздалось предупреждение капитана и корабль тяжело оторвался от земли. Неприятные ощущения в теле катара переплелись с душившей его в тот момент тревогой и, чем дальше они отдалялись от Дромуса, тем сильней Морган ощущал, как сдавливала в груди красная нить, завязанная петлей на сердце. Будто неведомая сила набросила арканом веревку, а кончик остался в руках сильной хозяйки. Расстояние между ними постепенно увеличивалось — крепче сжималось лассо. Одно радовало, нить уже не тонкая, не порвется. Она превратилась в надежный канат, и это катар тоже чувствовал.
Дорога прошла без приключений. Морган как мог, вразумлял Клару об опасностях связи между глупостью и мягким языком, а когда Дорн, испугавшись, наконец, поняла всю степень угрозы, принялся за объяснение принципа «осознанности». Подруга весь полет практиковалась, и по её заверениям, даже освоила этот нехитрый прием защиты от всякого рода аур и Исходов.
После приземления в Вирдельске — столице родной планеты Дорн — Морган попрощался с подругой возле общественного скайтрея, едущего к её городку, а сам еще немного задержался, чтобы побродить по магазинам в поисках сувениров для братьев и сестер. Основательно запасшись презентами, он пересчитал в уме родственников, вспомнил про самых дальних и повторил свой забег. Катар и запамятовал, какое громадное количество персон ждет его дома.
Найдя в бортшеринге попутку до Катарсиса, Морган уже через сутки ступил на твердую землю родной планеты. Взяв на прокат спидер, он доехал до символических ворот в деревню, что возвышались в виде деревянной арки, оставил на стоянке машину и, взвалив сумку, ставшую тяжелей в два раза из-за гостинцев, двинулся к дому. Никого Морган не предупредил о своём появлении. Не то, что бы катар хотел сделать сюрприз, просто забыл, поглощённый совсем иными заботами.
Деревня никак не изменилась с последнего его посещения. Она вообще осталась такой же, как в воспоминаниях из детства. Маленькие, самое большее трехэтажные домики, кривые узкие улочки, мощённые булыжником, ухоженные участки за невысокими заборами, приветливо приглашающие проходящих мимо соседей присесть на простенькие скамеечки без спинки, но зато под густой тенью раскидистых деревьев. Начался сезон цветения священного для катар ореха Бонко и поэтому все эти улочки, участки и скамейки сплошь были осыпаны розово-белыми лепестками, а в воздухе витал сладковатый аромат, наполняя истерзанную тревогами душу Моргана умиротворением и нежностью.
Дом, сколько всего с этим словом вылетает из разума, охваченного агонией бесконечных боевых действий! Дом, где тебя точно ждут, где тебе рады. Дом — уютное логово, ласковые мамины руки, не отягчающая трескотня младших сестер и братьев, запах сировых лепендиков на завтрак, затяжные разговоры с дедом и, конечно же, вечерние гуляния в Листоле с соплеменниками.
Деревня жила своей жизнью. Помимо цветения Бонко наступило и сложное время для сельскохозяйственных работников. Сир, злак растущий в полузатопленных чеках и являющийся основной пищей для катар, дал всходы, поэтому большинство мужчин и юношей пребывали на полях. Обычно удавалось собрать урожай, которого хватало не только на продажу и еду, но и для помощи вечно голодающим — клану Свистунов, члены которого из-за лени и тугодумия не умели возделывать зерно самостоятельно. Эти свиноподобные кочевые соседи издревле пристраивались станом к какому-нибудь катарскому прайду и затевали незначительные конфликты, подпитывая вражду между видами. Ну как, вражду. Это Свиньи считали, что непримиримо воюют и даже побеждают, катары давно перестали обращать на них внимания. Приносили излишки продуктов под забор, да там и оставляли с наилучшими пожеланиями. Не пропадать же добру, в самом деле. Но и тут Свистуны переиначивали и в полной уверенности утверждали, что взымают дань. Если бы Морган захотел, то один бы перестрелял клан из своей винтовки. Только вот понимание, что Свистуны просто недоразвитые, заставляли руку дрогнуть.
В этом году, свой стан Свиньи подвинули совсем близко к деревне. У них появился новый вожак — мелкий проволочник, что вселило неведанную ими до того уверенность. Ничего, отпуск и для решения этой проблемы как раз кстати. Морган припугнет Свиней как следует, и всё вернется на круги своя.
Мимо с шумом прошвырнула детвора — котята лет по восемь-девять, играющие, по всей видимости, в войнушку и спасение несчастных заложников. Морган брезгливо ощерился. Он-то уже давно выучил — война далеко не забава. Но что можно поделать? Всего лишь веяние времени. Когда у взрослых только и разговоров, что о сражениях, малышня тут же подхватывает идею для игр. «Не стоит пенять, коли зеркало кривое!» — справедливая катарская мудрость. Дети всего лишь отражение родителей.
Морган прошел мимо столпотворения галдящих детей. Один из котят, явно изображая держателя Силы, направил на другого руки и пафосно завопил, что было мочи:
— Познай мою мощь! Я выпущу в тебя стрелы темной энергии, и ты ничего не сделаешь мне бластером! Потому что мой энергетический щит непробиваемый! Так будет с каждым, кто восстанет против Императора Сина!
Остальные дети заулюлюкали, кто-то застонал, кто-то попятился прочь, «охая» и «ахая», а девочка напротив «йонгея» даже театрально упала в глубокий обморок, расчистив перед этим — так, между делом — от камней землю. Чем-то этот фарс напомнил Моргану капитана, и он невольно улыбнулся, представляя какие игры Мурси устраивала в детстве при монастыре. Хотя нет, наверняка, она изображала самого сильного и непобедимого «йонгея». «Божечки-кошечки, Мурсик же и есть йонгей!» — одёрнул себя Морган.
Он остановился и заинтересованно продолжил следить за представлением. Стало любопытно, какая же развязка положена такой драме. Из толпы малышей выскочил рослый котенок с короткой палкой в руке:
— А вот и нет! Я — Морик Морган, самый сильный и храбрый катар в галактике! — торжественно провозгласил он и, прищурив один глаз, понарошку выстрелил во врага. — Пиу-пиу!
— Ах, нет, я обречен! — так же театрально, как и его жертва, «йонгей» упал, держась за живот, видимо, сраженный наповал.
— Я спас вас, леди капитан! Давайте жениться! — протянул руку «Морик Морган» бессознательной девочке.
— Жениться, жениться, — подхватили остальные и гурьбой помчались в сад неподалеку.
Морган так и остался стоять с открытым от удивления ртом. Он совершенно не ожидал увидеть ничего подобного. Это что же получается, в его родной деревне только и разговоров, что о нем и капитане? Дети играют в него? Жениться? О времена, о нравы!
Морган проморгался. Раньше, мечтая стать национальным героем, он представлял себе всё как-то по-другому. Возможно, его бы чествовали в каждом доме, без сомнения смотрели бы с восхищением и, затаив дыхание, внимали бы рассказам о приключениях, как до этого заслушивались историями деда. Но то, что дети начнут изображать его, Морика Моргана, героем в своих играх!? Такое даже в голову не приходило. А ведь подобное отношение намного больше, чем даже признание старейшины на официальном уровне. Когда ты пример для подражания подрастающему поколению — вот, наверное, наивысшая степень награды для будущего лидера.
