Ознакомительная версия.
— У тебя двадцать пять минут на перекур. Ты сейчас выходишь из зоны связи, мы берем тебя вновь в апогее, над Аляской, и сразу начинаем торможение.
— На корабле все в порядке? — поинтересовался я. Телеметрия с борта начинает передаваться автоматически, и операторам куда виднее, как птичка перенесла джамп.
— Все хорошо, — успокоил Максим. — Отдыхай. До конца сеанса — тридцать секунд.
— Я с гостинцем лечу… — буркнул я, покосившись на счетчика.
Оператор тихо засмеялся:
— Ну, надеюсь, что не порожняком. Компания уже закидала нас запросами, видимо контракт…
Голос оборвался резко, словно ножом обрезали. Автоматика вытягивала слабеющий сигнал до последнего, а потом просто отключила связь. При желании я мог связаться со СКОБой — их станции перекрывают весь горизонт, но зачем…
— Не о том гостинце речь, — сказал я в пустоту. Посмотрел на счетчика: — Готовься к шуму, Карел. Скоро такое начнется…
— Не надо, — быстро сказал рептилоид. — Это не нужно! Моя миссия не рассчитана на общение с официальными лицами!
— Да? — я засмеялся. Покачал головой. — А на что ты надеялся, счетчик?
— Карел, а не «счетчик»! — рептилоид замотал головой. — Слово «счетчик» оскорбительно, Петр!
— Почему? Это не наша выдумка, все чужие зовут вас так.
— А людей они зовут «извозчиками», — рептилоид указующе протянул ко мне короткую лапку. — Петр, узкая функция — это клеймо! Спасение для слабой расы, но и проклятие. Тот, кто не сможет выйти за рамки, наложенные природой, всегда будет слугой!
— Извини, — я и впрямь смутился. — Ладно… Карел. Как скажешь. Но я все равно должен сообщить о тебе на Землю.
Казалось, рептилоид задумался.
— У нас есть десять с половиной земных суток, — сообщил он наконец. — В течении этого времени наши расы должны выполнить хадж.
— Что?
— Хадж. Паломничество. Подвиг. Служение. Очень многослойное понятие, трудно перевести однозначно.
Он говорил быстро-быстро, словно нервничал.
— Петр, я уже объяснял — мне необходимо встретиться с Андреем Хрумовым. Ты можешь присутствовать при разговоре. Ты поймешь. Официальные каналы слишком медленные!
— Конечно, медленные! Но откуда мне знать, чего ты действительно хочешь? Может быть, тебя послали убить деда!
— Нет! Мы не убиваем! Никогда! — счетчик даже дернулся от такого предположения. — Петр, ты позволил мне управлять кораблем — и все прошло хорошо. Доверься еще раз!
— Это просто невозможно.
— Почему?
— Черный ящик, например. Все разговоры на борту записаны. Их прослушают, и узнают, что я летел не один.
— Записи я изменю, — небрежно сказал счетчик. Я хотел было объяснить ему. что это невозможно — магнитофон на стальной проволоке, упрятанный в герметичный контейнер, просто не управляется снаружи… И осекся.
А зачем — «снаружи»? Хилая лапка ложится на броню… и мотор оживает. Бобины отматываются назад. Стираются все наши разговоры, добавляются невинные звуки и междометия — скучающий пилот разговаривает сам с собой.
Он сможет, пожалуй.
— Невидимым ты тоже умеешь становиться? — я даже не иронизировал. Просто вспоминал процедуру досмотра и контроля. Рентгеновские «воротца», тепловые детекторы, сканирования сетчатки и прочее, чем встречает космодром рейсы с чужих миров.
Будь даже счетчик размерами с котенка, я не смогу протащить его мимо контроля.
— Невидимым? Нет. Но контроль мы преодолеем.
Я покачал головой.
— Петр, три года моя раса готовила эту миссию. Все будет хорошо!
Почему-то мне хотелось ему верить…
— Карел, нет…
— Я не причиню вреда!
— Нет. Это преступление, понимаешь? Даже если ты не лжешь, меня отдадут под трибунал.
— Победителей не судят, Петр, — счетчик оттолкнулся от джампера, плавно подплыл ко мне, приземлился на коленях. Вытянул морду к самому лицу, и просительно повторил: — Поверь… поверь мне. Судьбу галактики решаешь сейчас ты!
Я даже головой замотал.
— Это слова…
— Это правда! Петр, если ты откажешься, то через месяц Земли не будет! Не будет… и моей планеты — тоже!
Над Аляской ЦУП снова восстановил связь.
— «Трансаэро», мы начинаем.
— Хорошо, Земля.
— Все в порядке?
Я отвел глаза от рептилоида, прежде чем ответить:
— Да.
Вот так, наверное, и становятся предателями. Поверив чужому. Все равно, человеку ли в иноземном мундире, или говорящей ящерице. Не из страха, не из корысти — из самых благих намерений.
Впрочем, у счетчика все равно нет шансов. Он не представляет себе систему безопасности космопорта… я и сам ее плохо представляю. Ровно настолько, чтобы понимать — посты не минуешь.
Челнок подрагивал, разворачиваясь. Земля переместилась под ноги, Теперь «спираль» летела дюзами вперед, готовясь дать импульс на торможение.
— Первый, — сказал диспетчер. Меня потянуло из кресла, когда двигатель ожил. Он отработал секунд семь, прежде чем наступила пауза.
Пока компьютер обрабатывал новую траекторию, я посмотрел на счетчика. Разговаривать нам больше было нельзя — он уже «подправил» записи черного ящика, сделав это именно так, как я и представлял. Возложив лапки на пульт… Он и сейчас сидел в этой же позе, примотанный тонким тросиком к скобам на кожухе джампера. Динамические операции — это не старт на гравитационном луче чужих, и не прыжки сквозь изнанку Вселенной. Перегрузки неизбежны.
— «Трансаэро», мы повторяем, — сообщил диспетчер.
Мне показалось — или его голос изменился?
— Как траектория, Максим?
— Чуть нестандартная… — он явно колебался. Было еще время вернуться на стабильную орбиту. — Корректируем. Второй импульс через девять секунд, продолжительность — три и пятнадцать сотых…
Счетчик посмотрел на меня. И медленно, старательно, подмигнул серым веком.
Что это он…
Дрожь корпуса, гул двигателя. Тишина…
— Максим, — я старался говорить спокойно. — По моему пульту — импульс три и четыре десятые секунды. Тяговый момент расчетный.
Диспетчер молчал секунд пять.
— «Трансаэро», у нас те же данные. Мы считаем.
— Траекторию!
— Не волнуйся. Ты в пределах посадочного коридора.
Уже что-то… по крайней мере, не сгорю, и не отрикошетирую от атмосферы. Протянув руку я слегка толкнул счетчика — пусть будет наготове. Сейчас его способности могут понадобиться.
— Петр, — диспетчер вдруг обратился ко мне по имени. — Ты входишь в атмосферу нормально.
Ознакомительная версия.
