– Вот ваша емкость для образца, – объявил Тэн, передавая её, – как видите, все правильно помечено. Жидкий консервант внутри сохранит вашу сперму живой и здоровой до момента обработки. Проверьте точность этикетки, пожалуйста.
Джоул прищурившись, прочел сбоку надпись со своим правильным именем и номером.
– Правильно... то есть, всё точно.
– В случае, если можно так выразиться, застенчивости, внутри вы найдете ряд вспомогательных средств. Я также могу выдать вам одну дозу афродизиака в виде назального спрея. Раньше мы выкладывали их в лоток, но они постоянно пропадали, и нам пришлось – прошу прощения, ввести нормирование, – Тэн протянул ему маленькую ампулу.
Будучи словно под гипнозом, Джоул с опаской взял ампулку. Тэн открыл дверь и впустил его внутрь.
– Не спешите, времени у вас столько времени, сколько потребуется. Когда закончите, приходите сразу ко мне, – явно ободряющим тоном сказал ему Тэн. Дверь закрылась, Джоул остался один в тихом, слабо освещенном кабинетике. Он услышал, как легко царапнуло дверь указателем, сдвигаемым в положение «занято».
В кабинетике стояло удобного вида кресло, стул с прямой спинкой и узкая, заправленная простынёй койка. На полке выстроились секс-игрушки, с большей частью которых Джоул уже познакомился в менее удручающих обстоятельствах; все они были обвязаны бумажными ленточками с отметками о пройденной стерилизации. Был здесь и голо-проигрыватель. Быстро пролистав содержимое, Джоул обнаружил ряд названий, знакомых по жизни в казармах и во флоте, плюс несколько вряд ли когда-либо демонстрировавшихся подобной аудитории. Что заставило на мгновение задуматься, какой же их эквивалент ходит по рукам в казармах ВЖК, и найдется ли женщина, которую он осмелится об этом спросить. Не Фориннис, точно. Полковник, может быть, если они когда-нибудь напьются вместе до нужной кондиции. Головид также предлагал на выбор коллекцию слайд-шоу с красивыми молодыми женщинами, несколько – с красивыми молодыми мужчинами, одно – с красивым молодым гермом, ещё одно, от которого было не отвести глаз, с прекрасными молодыми толстушками, и несколько других, с персонажами чем дальше, тем всё более экзотическими – программу же составляли инопланетники, в конце концов. Еще несколько голо-коллекций были откровенно отталкивающими, а пара – так вообще непотребных, хотя Джоул считал, что уж он-то повидал мир. Вот какой не была ни одна из этих коллекций, так это возбуждающей. Он выключил проигрыватель.
«Я занимался этим лет с тринадцати. Это не трудно, за чем же дело стало?» Вот как раз и не встало – он в жизни не был более вялым.
Он присел на койку, изучил инструкцию на выданной ему баночке для образцов и подумал насчёт назального спрея. Воспользоваться им казалось нечестным, словно он подводит своих, делает нечто не подобающее мужественному, зрелому офицеру Империи. А за то, что ему почти полтинник, послабления разве не полагается?
Это место было, пожалуй, максимально далёким от эротики, не говоря уж о романтике. И по какой же искаженной иронии именно здесь он должен выполнить главную биологическую цель наличия у него сексуальности как таковой?
«Я без проблем сделал бы это в двадцать...» Но, если добавить ещё тридцать лет воздействия жесткой радиации, биологических угроз и химических токсинов тут и там, за время его разнообразной военной карьеры… Бог знает, сколько гадости набралось у него в половых железах, начиная с аварии в космосе, из-за которой он загремел в Имперский Военный Госпиталь, когда ему было чуть больше двадцати. Джоул вспомнил ещё, что в дни учебки, которые остались в его памяти только разрозненными фрагментами, некоторые ребята, работавшие с экспериментальным СВЧ-оружием, шутили, что смогут зачать только девочек… Да даже если бы он состоял в самых что ни есть традиционных отношениях, то всё равно хотел бы сделать всё именно так. Разве может отец сделать своему первенцу… то есть, гипотетическому ребенку подарок на день рождения лучше, чем отметку «предотвратимые дефекты или заболевания отсутствуют»?
«К чёрту это всё». Все картинки, что могут ему понадобиться, хранятся в его собственной голове, его разуме и памяти.
Он подумал про Эйрела. Вот уж точно целая сокровищница самых эротических воспоминаний, какие вообще только можно представить. Что только этот человек не был готов попробовать... И кстати, это было бы уместно по некоей своеобразной логике. Любимое лицо смеялось над ним из прошлого, его очень веселила нынешнее замешательство Джоула, но слишком быстро его заслонила та холодная, керамическая, пустая маска, что в последний раз смотрела из-под стеклянного колпака криогроба, такая неправильная!.. Если все так пойдет и дальше, то в конечном итоге Джоул будет рыдать, а не дрочить. Нет.
Сдавшись, он распечатал назальный спрей и сунул ампулу по очереди в каждую ноздрю. Туман холодил, ничем не пах, и, похоже, не производил никакого эффекта. Что дальше?
Незваным к нему вдруг пришло воспоминание – о Корделии, идущей по коридору верхнего этажа особняка Форкосиганов в одном только полотенце, обмотанном вокруг бедер на манер бетанского саронга. И о том, как он сам буквально ввалился в двери в панике. Что там было за ЧП, пожарная тревога? Угроза взрыва?.. Сейчас он уже и не мог припомнить. Зато помнил полотенце, о да. Она носила обнажённую кожу, как боевую броню. Какой-то оруженосец или слуга, к сожалению, очень скоро подал ей еще одно полотенце. Предположим, вместо того, чтобы дать ей новое полотенце, наоборот, забрали это?.. Все... неожиданно стало в разы интереснее.
Казалось неправильным представлять её в главной роли на его воображаемой сцене, но, черт возьми, именно она в первую очередь виновата, что он оказался тут. Так что придется ей просто смириться.
Вот только в воспоминании у неё были длинные рыжие волосы жены Эйрела. Попробуем... представить её со стрижкой. С короткими завитками. Да, так лучше. И обойдемся без взбудораженных слуг и оруженосцев, отрабатывающих пожарную тревогу по внутреннему распорядку особняка Форкосиганов, и, если уж на то пошло, то и без особняка Форкосиганов вообще. Собирательный образ Корделии остался в белой пустоте. Она подняла брови, глядя на него: «Ты ведь явно можешь сделать лучше, малыш...»
Да, он мог. Он представил себе маленькую лодку, свою первую на Сергияре, на местном озере, где ходил под парусом раньше. Посередине, далеко от берегов. Косые лучи солнца. Штиль, потому что ему не до того, чтобы бороться с парусами и румпелем. Корделия села на переднюю банку, улыбнулась ему и развернула полотенце, чтобы подстелить на сиденье. Да, и оба они без наручных коммов – оставили их на берегу. Так ни его, ни её подчинённые до них точно не доберутся.
